— Но там же люди…
— А здесь нет? — огрызнулся Дядя Саня. — Тут все как на войне, Боря: или спасаем хоть кого-то, но гарантированно, или начинаем в рыцарей без страха и упрека играть и, в результате, и сами ложимся, и всех уже спасенных людей губим. Потому что Отрядом в три сотни человек город в сто с лишком тысяч населения не удержать по определению. Пополам порвемся, пупки надорвем и костьми ляжем — а толку не будет.
Эмоции эмоциями, а тут с ним не поспоришь. Сергиев Посад — райцентр крупный, на то, чтоб его надежно перекрыть не наш Отряд, а полноценная пехотная дивизия нужна. Причем, полного штата, а не те огрызки, что после массового дезертирства остаются. Вот только нет в округе ни одной дивизии. Бригада — есть, та самая, Софринская. Но бригада — это не двенадцать тысяч, а всего три с половиной. Из которых, я уверен, не меньше трех четвертей личного состава «на лыжи встала». Все ж бегут, а эти чем хуже? Такие же… А у тех солдат и офицеров, что остались, сейчас других забот полон рот. Тот же самый лагерь беженцев, что на их территории организовали. И даже если будет бригада какой-нибудь город зачищать, то это, скорее будет Пушкино, которое к Ашукино куда ближе, чем Сергиев Посад. Получается, никому Посад в такой ситуации не нужен оказался. И не только он. В таком же положении сейчас не один десяток городов в Московской области, я уж обо всей России и не говорю. Деревням и поселкам попроще, особенно тем, что на отшибе, а вот крупные населенные пункты — это большое количество жителей. А где много людей — там много зомби. Шансы есть только у тех городов, где военные базируются. Реутов с ОДОНом и «Витязем» в «одном флаконе». Долгопрудный, в котором кроме ОМОНа и СОБРа еще и несколько ракетных и еще каких-то полков стоит. Наро-Фоминск тот же, вот уж кому повезло — разом и «тамань», и «кантемировка». А вот насчет того же Подольска — очень сильно сомневаюсь. Отряд ОМОН там нашему ничем не уступает, ни подготовкой, ни количеством, но сам город по размерам раз, наверное, в пятнадцать больше, он же, не то, что Пересвета, Посада чуть ли не в два раза крупнее. И стоит, считай, сразу за МКАДом. Подозреваю, что не сдюжат парни.
— Ладно, Дядь Сань, пойду я, пожалуй, своих искать. Давай, держись тут. Прорвемся!
— А куда мы, на фиг денемся? — с грустной улыбкой отмахивается он. — У нас приказа другого не было!
Как дежурный и сказал, сестру я нашел в нижнем спортзале. У нас в Отряде их два — верхний, тот, что на третьем этаже — борцовский и, одновременно, «тренажерка». В нижнем мы в волейбол или мини-футбол зимой рубимся. Сейчас просторный зал с зеленым акриловым покрытием на полу, застелен армейскими плащ-палатками и матрасами, которых у наших старшин на складе за многие годы кавказских командировок богато накопилось. Да, по идее их уже давно списали и должны были утилизировать. Но какой же кладовщик будет материальные ценности разбазаривать? Вот и хранятся на складе целые кипы всякого барахла, от старых матрасов, спальных мешков и заношенного до неприличия камуфляжа до печек-булерьянов и разномастной мебели. Мало ли что? Прижмет жизнь — а у нас запасец имеется. Вот, она и прижала. А старшины наши, хоть и дразнил их народ «хомяками» и подкалывал по всякому, оказались готовы.
Мелкая, похоже, увидала меня едва я порог переступил. Я еще и оглядеться толком не успел, а она уже на шее повисла.
— Грошев, зараза! Живой!!! Как же я рада тебя видеть!!!
— Взаимно, Тось, взаимно. А Роман-то твой где?
— Ромка на тренировке. Тут ваши для всех, у кого оружие на руках есть, вроде курсов устроили. Мол, раз ствол имеешь — умей пользоваться. Причем так, чтоб мы не боялись тебя за спину поставить. И уже второй день дрессируют их на вашем стрельбище. Правда — без стрельбы. Говорят, патронов мало и вообще, нечего лишнее внимание шумом привлекать. Но гоняют серьезно, Ромка вчера еле до матраса доплелся.
Даже так? Роман — парень крепкий и в правильном подразделении в армии служил, его укатать — очень сильно постараться нужно. Конечно, Мелкая и присвистнуть могла, для красного словца, как говорят: «Немного не приврешь — хорошую историю испортишь», но, однозначно, кто-то всерьез за дело взялся. Надо будет сходить, поглядеть, что там и как.
— Как вообще добрались?
— Ой, Борька, лучше не спрашивай. Жуть какая-то. Помнишь, как мы с тобой все хихикали, когда всякие «Ночи живых мертвецов» глядели. Мол, вот идиоты, это ж надо такое вытворять? А пока до Пересвета доехали, такого нагляделась! Куда там этому Ромеро с его фантазиями! У нас же, кроме тех, что во дворе шатались, один мертвец, действительно, в подъезде отирался. Ромка в него, считай, в упор пальнул… Это все как по стене размазало. Меня как замутило… Как в машине очутилась — даже не помню толком. Да и потом, по дороге… Везде разгром, по улицам упыри эти ковыляют. Шестнадцатиэтажный дом, как свечка полыхает, а тушить некому. И из окон на верхних этажах люди выпрыгивают. Страшно…
Да уж, кто бы спорил.
— Держись, Мелкая. Теперь ты в безопасности. У нас здесь, сама знаешь, народ такой — любого упыря на запчасти разбарахлят, тот и мявкнуть не успеет. Да, слушай, а чего старый-то с мамой не поехали? Мне дежурный сказал, что записку отцову тебе отдал?
— Угу, — кивнула Тоня и начала сосредоточенно рыться по карманам. — Вот, на, читай.
Я развернул сложенный пополам тетрадный лист в клеточку, исписанный мелким убористым отцовским почерком:
«Здорова, сын! Спасибо, что предупредил. Я сразу всех наших мужиков на уши поставил. Сходу в оживших мертвецов, конечно, почти никто не поверил, но, решили, что раз уж ОМОН в Москве с кем-то в полный рост воюет — значит и нам тут ушами хлопать не стоит. Повскрывали сейфы, подоставали у кого чего есть. Я чуть не полдня сидел, всю «латунь» к «Сайге» из старых запасов картечью и пулями переснарядил — решил, что лишним не будет. Обзвонились все, что-то вроде схемы оповещения разработали, так, на всякий случай. Даже договорились, что если понадобится, дежурства и патрулирование поселка организуем силами нашей честной компании…»
Это да, компания у них там, в Осинниках, выдающаяся: большая — человек десять-двенадцать, и дружная. Не поверите — банная. Уже лет, не соврать, пятнадцать, если не двадцать, примерно в одном и том же составе каждое воскресенье в бане собираются. Часов с трех дня и до самого закрытия сидят, парятся, пиво или чай травяной пьют, за жизнь разговоры разговаривают, анекдоты травят. Меня в свое время, можно сказать, из этой бани в армию провожали и в ней же назад встречали. Да и после каждой командировки на Кавказ заезжаю отметиться — традиция. А так я там давненько не появлялся, как отец говорит, мне там уже и прогулы ставить перестали. Но приветы через него вся тамошняя «старая гвардия», передает постоянно. Такой вот небольшой «клуб по интересам». И интересы эти не только в сравнении дубовых веников с березовыми, и темного пива со светлым заключаются. По крайней мере, насколько я знаю, какие-никакие «гладкие» охотничьи ружьишки есть у всех, а кое у кого, как и у отца моего, и нарезные карабины имеются. Но тут не столько «клуб», сколько Земляничное свою роль сыграло. Земляничное — это деревенька неподалеку от наших Осинников. Деревенька — так себе, маленькая. Известна только тем, что неподалеку есть источник, якобы самим Сергием Радонежским найденный, да охотхозяйством, в котором в свое время сам «дорогой Леонид Ильич» кабанов постреливал. В девяностые там дела шли так себе, но совсем в трубу не вылетели, а последнее время так и вовсе ситуация на поправку шла. И большая часть тамошних сторожей, егерей и прочего персонала — наши, из Осинников. Да и просто охотников в поселке всегда хватало. Кроме того, отец там далеко не единственный отставник: кроме него есть еще как минимум два тезки, которых между своими так и зовут: Володя-майор и Володя-подполковник. Да и «срочную» по молодости служили все, старой закваски люди, не нынешняя «поросль», только и умеющая, что от военкоматов бегать, да за родительские деньги «белые билеты» покупать.
