Ага… и эти вот не поклонились. Три челна ближе к середине реки. Могли, правда, и впрямь не заметить – далеко. Кто б это мог быть? Ладно, в деревне потом узнать можно.
А вот этот – узнал! Углядел еще издали, погнал челнок к берегу – только весла махали! Закричал радостно:
– Ох ты, раскудрит твою так разэтак! Эгей, дядюшка Нур! Тебя ли вижу?
– Меня, меня, кого же еще-то?
Десятник спешился и, добродушно усмехаясь, помог челноку причалить – ухватил брошенную Враном веревку.
– Дело, парень, до тебя есть.
– Какое дело, дядюшка? Говори – все исполню, сам знаешь.
Синие глаза мальчишки сверкнули, как два сапфира. Синие глаза, румяные щеки, золотистые волосы… Приятный молодой человек. Особенно когда не ругается, а говорит вежливо.
– Дело такое, Вран. Тайное. Короче, рыбачить ты сейчас будешь вот у этого бережка, недалеко от опоры мостика старого.
– Раскудрит-т твою! Там же клева нет, дядюшка!
– Не рыбу будешь ловить – девчонку, – ухмыльнулся Нур.
– Девчонку?! – Синие глаза снова сверкнули, на этот раз – удивленно. – Так-раста-а-ак…
– Зеленоглазая, тощая, волосы – такие же, как у тебя, – быстро перечислил приметы десятник.
– Ой-йо-о!
– Да не перебивай ты! Одета в платье зеленое, на вид – лет шестнадцать – двадцать. Как-то так. Говорит не по-здешнему, наглая. Короче, увидишь – не спутаешь.
– И что с ней делать?
– В бункере старом запереть и мне доложить без промедленья.
Вран хлопнул ресницами:
– А в бункер-то я ее – как?
– Тут уж сам соображай, не дурак.
– Так-раста-а-ак… Ладно, дядюшка, сделаю. А девчонка эта точно объявится?
– Может, да, а может – нет, – повел покатыми плечищами свинорылый. – Твое дело – ждать и быть готовым. Всегда. Начиная с этого дня и до моего особого распоряжения. Понял все? Исполняй.
– Дядюшка… – Едва десятник взгромоздился в седло, Вран выскочил из лодки, подбежал, прищурился хитровато, склонив голову набок. – Тут один болотник повадился мою рыбу красть. Я обещал гранату бросить.
– Обещал, так брось.
– Так нету гранаты-то, – вздохнул мальчишка. – Дашь?
Нур вскинул брови:
– Гранату? Я их что – пеку?
– Ну, я б тебе девчонку, а ты…
– Ладно, сговорились.
Внешний десятник Нур все рассчитал правильно. Если беглая девка объявится – так только здесь. Ближе к крепости, выше по Волхову-реке, ее б уже обнаружили бы, а дальше, вниз по течению, начинались земли лесовеков и хищные леса. Там сгинет – точно. Живой не уйдет.
* * *
По приказу старшего лейтенанта боец Машников надел на запястья задержанной наручники.
– Ничего не поделаешь, – усаживаясь на переднее сиденье, словно бы извинился старлей. – Такие уж правила. Да ничего, не так и далеко ехать. Руки-то не натрут – не успеют. Поехали, Машников, что сидишь?
– А… винтовку? – резонно возразил боец. – Взад-то я ее теперь не могу…
– Туда и положи. Да брось ей под ноги! Штык отомкни только.
Дернулся, зарычал двигатель. Тяжелый черный автомобиль, называемый «эмка», дернулся и, вырулив на шоссе, покатил, быстро набирая скорость.
Алексия не спрашивала, куда ее везут. Зачем? И без того понимала, что влипла. Просто молча сидела, осматривалась и выбирала момент, чтоб сбежать. В том, что сбежит, – не сомневалась. Могла бы и в лагере, на раскопе, дернуть – да только опасно было, слишком уж много глаз. Да и ловить бы стали всем скопом. Оно ей надо? Нет, уж лучше – когда только двое. И что с того, что у них оружие? Винтовка Мосина, а у старшего лейтенанта в кобуре – ТТ, «Тульский Токарева». Хороший пистолет, Лексе уже приходилось с таким сталкиваться – на старых кронштадтских складах чего только не хранилось.
Винтовка, кстати, под ногами лежит – протяни руку. Вот дурни-то! Сразу видно, привыкли к спокойной жизни, расслабились, зажирели. Вон у водителя какой загривок! А щеки – и со спины видать. Мощные! Лейтенант, правда, парень верткий. Мускулистый такой, жилистый.
Кстати, у него в кармане гимнастерки – ключ от наручников. Ключ…
– Писать хочу! – глянув в окно, капризно заявила Лекса. – Остановите где-нибудь.
– Вот ведь, приспичило. – Шваков посмотрел вперед и велел водителю остановить авто на повороте, близ ельника.
Машина послушно снизила скорость и замерла, урча двигателем.
– Машников, сопроводи, – закуривая, приказал старлей. – И давайте там побыстрее.
– От меня, что ли, зависит, товарищ старший лейтенант? – Машников достал из салона винтовку и кивнул задержанной:
– Выходи. Шаг влево, шаг вправо – побег…
– Прыжок на месте – провокация! – продолжила Лекса. – Да помню я.
– Это хорошо, что помнишь.
– Наручники-то расстегните, товарищ старший лейтенант, – задержанная умоляюще обернулась, заканючила. – Ну, пожалуйста. А то как же я…
Шмаков согласно кивнул и, не вынимая изо рта папиросу, сквозь зубы бросил:
– Руки.
Алексия поспешно вытянула руки. Смешная, немного испуганная, с грязными коленками, одетая в мешковатые трусы и явно великоватую майку, девушка выглядела сейчас куда моложе своих лет. И явно не представляла никакой угрозы. Хоть и хитры враги, да вряд ли эта пигалица способна оказать хоть какое-то сопротивление.
Лекса и не оказывала. Пока шла от машины, осмотрелась, разочарованно покривив губы. Ельник оказался не таким уж и густым, а сразу за ним начиналось поле. Да уж, далеко не убежишь. Придется действовать жестко.
– Вот здесь, за березкой, присядь, – опираясь на винтовку, указал боец.
– Вы хоть отвернитесь.
– Вот еще!
Боец все же отвернулся на миг… Алексии вполне хватило. Развернулась, прыгнула, ударила Машникова основанием ладони в нос. Больно! Бедняга рефлекторно откинул голову и выпустил из рук винтовку… которую тут же подхватила беглянка.
Девчонка действовала расчетливо и быстро, тем более с таким-то знакомым оружием. Враз передернула затвор и, не думая, прострелила солдатику левую ногу. Не тратя времени зря, проворно откатилась в сторону, прицелилась, послав пулю в машину… прямо в правую переднюю дверь, за которой, вытянув ноги, сидел старлей.
Из машины донесся крик… Похоже, пуля попала в цель. Ранила! Что ж, вот уж теперь рефлексировать некогда – ноги в руки, да поскорее бежать. Или… попробовать угнать машину? Не так уж и трудно ей управлять.
Лекса замедлила шаг, обернулась… Вывалившийся из кабины Шмаков, выдернув из кобуры ТТ, послал в нее сразу несколько пуль… Что-то ударило в сердце. Что-то такое, тяжелое… словно рельсом с ног сбило…
