Я – Серый.
И что?
Это дает мне право распоряжаться чужими жизнями? Решать – кому жить, а кому и нет?
А на каком основании, позвольте спросить?
Только ли по праву рождения?
Так тот же король – таких (да и всяких прочих) прав имеет больше. В конечном итоге, он свой трон занимает тоже не просто так. За что-то же выбрали его предшественников среди других?
«И это дает ему право подсылать к тебе убийц?» – ехидно поинтересовался внутренний голос.
Не даёт… но ведь и его тоже можно понять.
«Правильно! – продолжает с издевкой внутренний голос. – А не давая разбойнику себя убить, ты обрекаешь на голодную смерть его детей… жену… Ведь ему же ничего не заплатят!»
Ну, вот уж фиг!
Сравнил… разбойника и короля!
«А есть существенная разница в методах?»
Да… не особенно.
«А твоя мать – она кому помешала? Убивать-то пришли не только тебя!»
Да уж… а тут и возразить-то нечего.
«Ты так защищаешь короля… попробуй – стань на его место! Что бы ты сам сделал?»
А ведь и верно… вот как-то и придумать ничего не могу. Как бы я сам поступил, стань на королевское место?
Ну… не знаю… но убийц, наверное, не подсылал бы. Как-то ведь можно и иначе такие вопросы решать?
«Оттого ты и не король…»
Да.
Не король – и не стремлюсь им стать!
Дери меня нечистый – каким же я был лопухом! Все рассуждения умных людей (да простит меня отец Варшани, равно как и другие учителя) как-то пролетали мимо моих глупых ушей. А ведь там про это говорилось! И не раз! О роли Серых в нашем мире, их поступках и судьбах. Ничего не помню, только какие-то отрывки!
Впрочем, почему – был?
Сейчас что – внезапно поумнел?
Озарило гениальное вдохновение?
Фигушки…
У мрачных развалин старого замка стоял четырнадцатилетний мальчишка, сжимавший в потном кулаке рукоять самого страшного оружия в этом мире.
Стоял – и не находил себя, своего места под солнцем…
Но стоять тут до бесконечности нельзя. Раз уж ноги дотащили меня до этого места, то хочу или нет, а что-то делать надо.
Шаг вперед.
Словно незримая граница отделяет сочную траву от развалин. Всего шаг – а она тут уже и не растет.
Вообще не растет – ни травинки. И ничего здесь не растет.
Я не раз видел всевозможные развалины. И во всех случаях прорастали они всевозможной порослью. Вездесущая трава пробивалась сквозь камни, пробиралась между упавших стропил и углей. А маленькие деревца ухитрялись как-то приживаться даже на крышах.
Ничего подобного здесь не наблюдается. Эти развалины мертвы абсолютно, словно древнее зло просто выжгло в этом месте любую жизнь во всех её возможных проявлениях.
Неудивительно, что про Вдовий замок ходит столько страшных легенд. Сам его вид наталкивает на самые жуткие мысли.
– Пришел?
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. И, тем не менее, я это делаю.
Кого я ожидал увидеть?
Того самого воина, что являлся ко мне в первый раз?
Бестелесный призрак?
Смутную тень, как тогда, в лесу?
Все проще – отец стоит рядом, словно живой.
– Куда б я делся…
– Хочу тебя обрадовать – врагов стало больше. Преследователи договорились с остатками ордена Молчащих братьев – те тоже прислали сюда немалый отряд.
– Да уж… приятная весть! И все они, как понимаю, ищут меня?
– А ты догадлив!
– Есть в кого!
Отец вдруг улыбается. Как-то странно видеть обычную человеческую улыбку среди этих мертвых стен…
– Не пропадешь! Молодец! Я рад, что тебе удалось сюда дойти своими ногами.
– В основном – лошадиными.
– Ну, сюда-то ты пришел сам. Никакая лошадь не переступит линию бывших стен.
– Здесь везде ходить можно? А то ещё провалюсь куда-нибудь…
– Ты прав – не везде.
Он поворачивается и поднимает руку.
– Закрой глаза!
И перед моим взором словно проявляется какой-то рисунок. Темные пятна… изломанные линии…
– По темным местам ходить опасно – они отнимают у человека всю силу. Да и просто ям там тоже хватает. А вот идти вдоль линий можно. Это для тебя важно – я-то везде пройду.
Открываю глаза и уже по-другому смотрю на развалины.
Так…
Сказать, что тут много темных мест – это вообще ничего не сказать. Сплошная темнота. Линий совсем немного, и они разбросаны совершенно хаотично.
Как я это вижу?
Да в общем-то – и не вижу вовсе. Просто каким-то чувством ощущаю черноту под камнями и бревнами. А безопасный путь мне представляется светлой полоской. С которой, думаю, лучше не сходить…
Вот кто бы мог подумать, что два воина (льщу себя надеждой, что тоже могу таковым считаться) перед серьезной схваткой будут говорить не о планируемом раскладе боевых действий, а о далекой семье?
– Расскажи мне, – просит отец. – Я ведь так давно её не видел… Как вы там вообще живёте?
И я рассказываю. О самых разных мелочах, про то, как появились у нас в замке чудные музыканты. Про удивительного кота странной девушки. О том, как мы все вместе ездили на ярмарку. И как я учился верховой езде…
Отец сидит рядом, но я не делаю попыток приблизиться – помню его предостережение. Он большей частью молчит, лишь иногда меняет позу, словно бы у него затекла нога или устала рука. Странно, как может устать призрак?
Улучив момент, спрашиваю его и об этом.
– Я не знаю, какими должны быть призраки, – спокойно отвечает мой собеседник. – Наверное, ты прав – они не должны уставать. Но я – устаю. И кем же тогда мне себя считать? Возможно, я просто умер не до конца…
– Но если так… Тебя можно убить?
– Я испытываю усталость и ощущаю боль. Но кто уязвим – тот и смертен! Так писал один наш писатель – ещё там, в моем мире. Силы мои велики, но далеко не беспредельны.
– У вас и такие книги писали?
– Чего у нас только не писали… – машет рукой отец. – Ты и представить себе этого не можешь… возможно, что это и к лучшему.
– А сквозь стену… ты можешь пройти?
– Сквозь эти – да. Но за пределами замка у меня таких способностей нет.
– А…
Каких только вопросов я не задавал! Но отец внезапно останавливает меня, подняв руку.
– Они пришли.
Тонкая цепочка всадников вытянулась напротив остатков замковых стен. Казалось, даже ветер стих, опасаясь потревожить их внимание. Никто из прибывших не делал никаких попыток пересечь незримую границу и ступить на территорию, некогда ограждённую рухнувшими стенами.
