С минуту Ирис внимательно глядела в жесткие и умные глаза корсара, потом улыбнулась и вполголоса произнесла:
– Что ж, неплохо. Прибавьте еще Хосе Мартинеса, и мы столкуемся.
Темнело. Над мачтами «Сан-Фелипе» клубился фиолетовый сумрак. Тонкий, почти невидимый месяц казался беззащитным и очень одиноким. Звезд еще не было.
Но сумерки здесь коротки, и Ирис не успела добраться до своей каюты, когда тьма окружила фрегат, бледный месяц налился золотой силой и вытянул на небосвод бриллиантовые звезды, а вода за бортом заблестела серебром. Ветер нес прохладу, и Ирис недовольно подумала, что утром опять будет туман. Она научилась не доверять туманам.
Она и людям сейчас не доверяла. Даже этой гордой кастильской графине, которая здесь, среди пиратов, ходила по острию. Причем ей – в особенности.
Матрос-конвойный подождал, пока девушка переступит порог, и захлопнул за ней тяжелую дверь. Лязгнул засов.
На нее уставились две пары глаз: светлые – с облегчением, темные – настороженно. Ирис перевела взгляд с одной на другую. Обе измучены. Под глазами тени. Бледные щеки и красные от бессонницы глаза не украшали их. Ирис подумала о том, как выглядит сама.
– Мэри, у тебя есть зеркало?
– Зеркало? – нервно переспросила горничная, уверенная, что ослышалась.
– Ну да, зеркало. Что странного в моем вопросе? Есть оно у тебя?
Мэри ошарашенно помотала головой и медленно сползла с сундука.
– В крышке… должно быть. Сундук новый…
Вдвоем девушки кое-как подняли тяжелую крышку и привалили к стене. Сундук был почти пуст. На самом дне валялись какие-то старые шелковые тряпки. Но в крышке действительно оказалось небольшое зеркало.
Ирис поднесла поближе чадящую лампу и заглянула в его прохладную серебряную глубину, почти ожидая увидеть жуткое бледно-зеленое существо. Однако все оказалось не так страшно. Светлая кожа потемнела от загара, но серые глаза смотрели по-прежнему спокойно и твердо, и в целом она не слишком отличалась от той Ирис Нортон, которая около трех месяцев назад отправилась в путешествие на «Полярной звезде».
– У тебя, наверно, и гребня нет, – бросила она и, не слушая ответа, распустила волосы, скрученные в жгут и заколотые шпильками.
– Что случилось? – подала голос графиня де Сильва.
– Ничего, – улыбнулась Ирис, – решительно ничего, подруга. Кроме того, что мы с Мэри свободны.
– А мы, – вырвалось у Беатрис.
– А вам свою свободу придется купить. Ведь вы, кажется, богаты. Во всяком случае, так думает Волк.
– А чем заплатили вы? – насторожилась испанка.
– Жизнью. Мы с Мэри за свою свободу скорее всего умрем… Если мне повезет хоть чуть-чуть меньше, чем обычно.
Мэри всхлипнула, но истерики не последовало. Она устала и слегка отупела от бессонницы. А хозяйка расчесала волосы пальцами, кое-как закрутила, заколола и с грохотом захлопнула сундук.
– Я не понимаю вас, – воскликнула Беатрис, – может, вы все-таки объясните, что происходит.
– Я бы непременно так и сделала, но пока вам лучше оставаться в неведении. Вам ничего не угрожает.
– А… Карлосу?
– Не волнуйтесь. Граф де Сильва вполне может позаботиться о себе.
– Как вы смеете? – взорвалась испанка. – Он сидит в трюме, связанный, беспомощный.
– Связан и посажен в трюм, но отнюдь не беспомощен, – возразила Ирис с легкой улыбкой. – Дон Карлос де Кастильяно очень умный и хладнокровный человек. И знает о здешнем быте и нравах куда больше, чем можно предположить, глядя на его изысканные манеры. Он еще спасет нас всех, Беатрис.
Графиня не успела ответить; в окошко тихонько поскреблись. Ирис осторожно приоткрыла деревянный ставень. В узком проеме показалось личико Хатиты.
– Здравствуй, девочка, – тихонько шепнула Ирис, – тебя никто не видел?
– Кто может выследить ночных духов Сантильи? – тихо рассмеялась цыганка.
– То, что я передала тебе… ты знаешь, что с этим делать?
– Знаю что, но не знаю когда, – отозвалась Хатита.
Заметив, что Беатрис настороженно прислушивается к их разговору, Ирис наклонилась к самому уху Хатиты. Девочка сосредоточенно кивала, что-то соображая про себя. Потом тихонько хихикнула.
– …и, как бы невзначай, скажи о богатстве жениха доньи Беатрис, – уловила испанка, – будто на «Воскресении» бриллианты под ногами валяются, а матросы едят на золоте. Надеюсь, этот голубоглазый волчонок достаточно жаден и достаточно сообразителен. И достаточно сильно хочет стать капитаном. И вот еще… Честно говоря, не знаю, как ты это проделаешь, но пленники в трюме должны узнать о нашем маленьком заговоре. Без них ничего не получится. Кто-то должен взять на себя переговоры с Волком. На Мэри я не надеюсь.
Хатита на мгновение задумалась, но почти сразу кивнула:
– Есть! Придумала. Они все узнают. У цыган… свой способ переписки. Мы не умеем читать книги, как знатные синьоры, но и то, что напишет Хатита, не прочтет ни один альгвасил.
Девочка быстро размотала тонкую бечеву, закрученную вокруг талии.
– Меня уже не гоняют с камбуза. Я суну письмо в миску с едой. Хосе поймет.
Ловкие пальцы девочки быстро двигались, и через мгновение она просунула в окно бечеву, завязанную хитрыми узлами. Ирис невольно улыбнулась:
– И что здесь написано, сеньорита?
– Да благословит Бог донью Аэрес, – прищурилась Хатита.
– Сдается мне, здесь записано что-то другое, – тихонько рассмеялась Ирис, – ну беги же, беги. Я верю в тебя.
И цыганка беззвучно растворилась в темноте. Впрямь, как ночной дух.
* * *
День выдался жарким. Чересчур жарким даже для этих широт. Солнце ярилось, точно проклятое, немилосердно обжигая голые спины гребцов. Ни говорить, ни спорить не хотелось, да и времени не было. Шлюпка уже подходила к борту тяжелогруженой бригантины дона Луиса Веласкеса де Перейры, новообращенного христианина, еврея по национальности и арабского султана по размерам состояния. Волк встретил его на четвертые сутки точно в назначенном месте.
Матросы сделали широкий гребок, и шлюпка вплотную подошла к темно-красной бригантине, названной «Воскресение Христово», видимо, для отвода глаз Святой инквизиции. С борта спустили трап, и полуголые матросы поволокли на палубу тяжелые сундуки с приданым высокородной испанки. Всего их было девять. От палубного настила пахло разогретой смолой, и Беатрис с удовольствием дышала воздухом родных Карибов. Она пустилась в опасное предприятие, но чувствовала не страх, а пьянящий азарт и предвкушение чего-то необыкновенного. Команда «Воскресения» выстроилась на палубе, чтобы встречать и приветствовать невесту хозяина, и две шеренги матросов в одинаковых светлых рубахах из бумажной ткани с наивным восторгом рассматривали девушек. Главный почет и внимание достались, конечно, Беатрис, и не только потому, что она должна была стать здесь хозяйкой, и не из-за смуглой, почти цыганской красоты, а главным образом потому, что она была настоящей кастильской аристократкой. Это значило очень много в глазах сброда, который из экономии набирал дон Перейра. Наконец появился и сам жених. Несмотря на торжественный момент и невыносимую жару, Беатрис тихонько прыснула.
