– Нет, – отрицательно качнул головой мункумболе.
– Почему?
– Я не знаю, что это такое. Я лишь рассказал вам то, что говориться в легендах.
– Ах, вот оно как, – разочарованно протянул англичанин. – Ну, что ж, – он щелкнул кнопкой диктофона. – Надеюсь, вы не против, что я записал ваш рассказ? У меня есть одна знакомая девочка, очень умная и сообразительная, быть может, она сумеет понять, о чем тут идет речь?
– Дети зачастую бывают мудрее взрослых, – качнул головой Ной. – Они видят то, чего мы уже не замечаем, и слышат то, что мы пропускаем мимо ушей, – старик снова кивнул. – Я буду только рад, если она сумеет понять, что хотят получить кутяара. А сейчас, – абориген указал пальцем на потолок. – Слышите?
Наверху было тихо. Не было слышно ударов копыт по крышке люка.
Камохин встал на колени и попытался осторожно приоткрыт люк. Но, стоило ему только чуть толкнуть плиту, как она сама плавно пошла вверх и остановилась только когда встала горизонтально.
День клонился к закату. До сумерек оставалось часа два. С грязно-серого неба, как и прежде, сыпались крупные капли дождя.
Привстав, Камохин выглянул из люка и посмотрел по сторонам. Вокруг все было тихо и спокойно. Единороги пересекли дорогу и умчались прочь. Встав во весь рост, квестер увидел притоптанную ими траву. Сам табун уходил на юго-восток, за холмы.
– Порядок, вылезаем, – скомандовал Камохин.
И, упершись руками в края лаза, выбрался на верх.
Приняв из рук Брейгеля поклажу и оружие, Камохин помог и ему вылезти из схрона.
– Хорошо-то как! – блаженно расправил плечи Брейгель и, запрокинув голову, подставил лицо дождю.
– А где люди Штраусса? – спросил Зунн, посмотрев в ту строну, где дорога упиралась в край леса.
– Должно быть, в лес ушли, – ответил Брейгель.
– Зачем?
– Ну, может, чтобы под дождем не мокнуть, – квестер пожал плечами.
– Я на их месте заночевал бы где-нибудь под деревьями, где не так сыро, – сказал Камохин. – Засветло до стены им теперь все равно не добраться.
– Мы разве не подождем их?
– Я сказал, что ждать не будем, – Камохин закинул рюкзак на спину и застегнул карабин на груди.
– Если бы они пошли с нами, то все вместе мы не уместились бы в этом схроне, – заметил Осипов.
– Вот именно, – Камохин ногой толкнул крышку люка, и плита плавно встала на место. – Значит, они правильно сделали, что не пошли.
Квестер положил автомат на плечо и решительно зашагал вперед, в ту сторону, где дорога из желтых плит упиралась в белую стену.
Зунн выглядел разочарованным и то и дело поглядывал назад, будто надеялся увидеть на дороге спешащих за ними следом наемников.
– Они плохо сделают, если все же пойдут за нами следом, – сказал Ной.
– Почему?
– В них нет веры. Камень судьбы раздавит их.
– Вы хотите сказать, что единороги повернут назад? – недоверчиво прищурился Зунн.
– При чем тут единороги? – непонимающе пожал плечами Ной. – Камень судьбы – это символ, который может принять любое обличье.
– И какое же обличье он примет в следующий раз.
– Этого я не знаю, – покачал головой мункумболе. – Но одно я знаю точно: до Страны Совершенства невозможно дойти, не веря в то, что ты можешь это сделать.
-Значит тем, кто пойдет за нами следом, достаточно будет лишь поверить…
– Нет! – абориген со всей решительностью и определенностью ударил древком копьем в плиту, на которую наступил. – Повернув назад, они уже продемонстрировали свое неверие! И теперь уже ничто не сможет заставить их поверить в то, что они могут это сделать. Они способны убедить себя в том, что верят, будто могут дойти до стены, но неверие, живущее в их душах, все равно убьет их! Так что, лучше бы им за нами не ходить!
Зунн в очередной раз посмотрел назад. Наемников по-прежнему не было видно.
– Но, если они увидят, что нам удалось пройти…
– Они нас уже не видят! Мы с ними находимся по разные стороны реальности!
На это Зунн ничего не ответил. Доводы аборигена казались ему слишком уж неопределенными. Ной оперировал философскими категориями, которые были понятны только ему одному, ну, может быть, кому-то еще из его сородичей. Мир, в котором они жили, подчинялся не законам физики, а неким концептуальным понятиям, которые, в зависимости от ситуации, легко могли менять свое смысловое наполнение. Так что, ежели мункумболе говорит «реальность», это вовсе не означает того, что он не верит в то, что эту реальность можно разрушить, просто дунув на горстку золы на ладони.
Брейгель опустил бинокль и аккуратно закрыл его объективы пластиковыми крышками.
– Бамалама, – он снял бейсболку, стряхнул с него воду, а затем провел запястьем по мокрому лбу. – Я, конечно, могу ошибаться… Но, я не вижу в этой стене ни одного прохода. В ней нет ни дверей, ни ворот. Как мы попадем внутрь?
– Если стену построили, значит должен быть способ как-то попасть за нее, – возразил Камохин.
– Ну, да, с помощью магии, – усмехнулся Брейгель.
– Или с помощью веревочной лестницы, – предложил иной вариант Орсон.
– Это нерационально, – возрази Осипов. – По веревочной лестнице может подняться человек, если он ловок и силен…
– И, если не страдает акрофобией, – вставил Орсон. – Стена довольно высокая, на глаз – метров семь-восемь.
– В стене могут быть потайные ходы, которые мы издалека не видим.
– К тому же, мы видим только часть стены, – добавил Камохин. – Ворота могу находиться где-то там, – стрелок махнул рукой в сторону.
– То есть, дойдя до стены, мы двинемся вдоль нее, – подвел итог Брейгель. – И будем идти, пока не вернемся туда, откуда начали.
– Почему ты думаешь, что за стену невозможно попасть? – удивленно посмотрел на Брейгеля Осипов.
– Я просто рассматриваю наихудший из всех возможных вариантов, – ответил тот. – А именно: нам придется ночевать под открытым небом, с которого льет дождь, даже не имея возможности разжечь костер, потому что там, – он указал на стену, – дров тоже нет.
– Ной сказал бы, что у тебя недостаточно веры.
– Это не так! – заявил слышавший все, о чем говорили квестеры, абориген. – У него достаточно веры для того для того, чтобы даже перелезть через эту стену, если потребуется. Он проверяет, насколько крепка ваша вера.
– Если бы я еще понимал, во что должен верить! – озадаченно развел руками Орсон.
– А, это без разницы, – махнул рукой Ной. – Верить можно во все, что угодно. Нельзя только терять веру в себя и в то, что ты делаешь.
– Даже если ты не понимаешь, зачем ты это делаешь? – спросил Осипов.
– А такое бывает? – искренне удивился абориген.
