Тело андроида не успело еще удариться о землю, а берсеркер уже поджидал его — быстрый и беспощадный, куда страшнее и свирепее любого разъяренного быка. Деррон в отчаянии беспрерывно палил из лазера, особенно не разбирая куда. У него жутко кружилась голова после кульбитов, к тому же нахлынуло еще и отвратительное чувство беспомощности от того, что его безболезненно изломали и отшвырнули прочь. От всего этого Деррона начал разбирать истерический смех. В следующее мгновение битва закончится — он проиграет, и можно будет спокойно уйти со сцены.
Берсеркер еще раз встряхнул его, как собака — крысу, и швырнул на землю. И вдруг, непонятно почему, развернулся и убежал, ускользнув от лазерного луча андроида. Мощная приземистая машина прыгала между деревьев легко, как молодой олень, и в считаные секунды исчезла из виду.
Голова шла кругом, но Деррон все же попытался подняться и сесть на взрытом склоне небольшого песчаного оврага, где его бросил берсеркер. Пока Деррон садился, стало ясно, почему берсеркер решил так неожиданно сбежать. Оказалось, в механическом теле андроида вышла из строя какая-то важная система и его ноги теперь беспомощно волочились, не желая слушаться оператора, — как у человека с переломанным позвоночником. Но, поскольку лазер во лбу андроида еще работал, а стальные руки по-прежнему могли навредить противнику, электронный мозг берсеркера принял решение прекратить схватку. Берсеркер не счел нужным возиться с раненым, но по-прежнему опасным противником, поскольку этот противник не проходил по разряду его основной программы — уничтожения живых людей.
Только теперь Деррон услышал голоса наблюдателей.
— Одегард, какого черта...
— Ради всего святого, Одегард, чем вы думали...
— Одегард, почему вы?.. А, черт, делайте, что знаете!
В наушниках щелкнуло, и вся эта какофония умолкла, оставшись со своим недовольством где-то позади. Деррон даже удивился, но потом решил, что вся эта толпа «болельщиков» умчалась прочь, словно стая стервятников, только для того, чтобы наброситься на очередную жертву. И если его представление о такого рода делах хоть сколько-нибудь соответствует действительности, то всей операции угрожает провал, причем в таких грандиозных масштабах, что сейчас не сосчитать, сколько народу лихорадочно ищет любую лазейку, чтоб уйти от ответственности.
Как бы там ни было, он по-прежнему был в деле. Правда, с наполовину урезанными возможностями. И злился он в основном на самого себя. Его занимало сейчас только одно — поскорее разобраться с этим делом, не важно, каким образом, но разобраться. Деррон позабыл даже о тяжком грузе ответственности за сорок миллионов жизней, по крайней мере на время. Сейчас Деррону хотелось только одного — чтобы судьба еше разок свела его с врагом.
Устроив андроида в сидячем положении, опираясь могучими руками о землю, он огляделся вокруг. Он сидел примерно на середине мокрого песчаного склона какой-то ямы — небольшой, около десяти или пятнадцати метров в поперечнике, и почти правильной конической формы. Внизу, в самой заболоченной яме, ничего не росло. Вокруг ямы все деревья и кусты были сметены под корень во время битвы. А что во время схватки не было раздавлено и изломано, то обуглилось до черноты, попав под огонь лазера, из которого Деррон палил без разбору почти все время.
Интересно, куда девался мальчик?
Загребая руками, как пловец, Деррон выбрался по песчаному склону на край ямы и огляделся. Он узнал высокое дерево совсем недалеко отсюда, на верхушке которого паренек изо всех сил цеплялся за жизнь в начале их схватки с берсеркером. Но сейчас мальчишки нигде не было видно — ни живого, ни мертвого.
Внезапно песок под рукой андроида осыпался, и Деррон снова съехал вниз по склону, почти до самого дна воронки, залитого мутноватой болотной жижей.
Воронки?!
Деррон наконец узнал место, куда берсеркер забросил его андроида. Это была ловушка ядовитого землероя — разновидности крупного плотоядного животного, которое водилось на Сеголе в доисторические времена. Повнимательнее присмотревшись к луже на дне воронки, Деррон разглядел огромную шишковатую голову с двумя мутными серыми глазами, похожую на уродливую кочку посреди болотной жижи.
Мэтт стоял рядом с мальчишкой Дартом и внимательно вглядывался сквозь лесные заросли в яму-ловушку ядовитого землероя. Остальные люди Народа расположились неподалеку, под прикрытием густой растительности, отдыхали и рылись в земле, выкапывая какие-то корешки и личинки, пригодные в пищу.
Мэтт заметил у края воронки-ловушки что-то блестящее, с виду похожее на голову. Это точно была не голова ядовитого землероя — она была совершенно гладкая, правильной формы, похожая на каплю воды.
— По-моему, это «каменный лев», — едва слышно прошептал Мэтт.
— Да нет же! — тоже шепотом ответил Дарт. — Это тот огромный человек, про которого я тебе рассказывал, «каменный человек». Ты бы видел, как они с «каменным львом» дрались! Я, правда, до конца не досмотрел. Слез по-быстрому с дерева и бежать — пока не упал.
Мэтт немного поразмыслил и решил подобраться поближе к яме, посмотреть. Кивнув Дарту, чтобы тот шел следом, Мэтт опустился на землю и пополз к ловушке. Они быстро добрались почти до самого края воронки и выглянули из-за кустов. Мэтту было хорошо видно дно ямы, и там он увидел такое, от чего у него перехватило дыхание. Ядовитого землероя, который запросто мог справиться с любым живым существом, попавшим в его воронку, вытащил из болотистой жижи и теперь учил уму-разуму «каменный человек», он с невероятной силой лупил землероя по носу, так легко, словно взрослый, который наказывает нашалившего ребенка. Испустив вопль, чем-то похожий на крик обиженного дитяти, Большой Плохиш вырвался, нырнул в свою склизкую лужу и больше не высовывался.
Человек из сверкающего камня что-то пробормотал себе под нос. В его словах звучали сила и человеческие чувства, но язык, на котором он говорил, был Мэтту незнаком. «Каменный человек» хлопнул рукой по ногам, расставленным в неестественной позе — как будто они были мертвыми, — и снова что-то сказал. Потом могучими руками стал карабкаться вверх по склону, стараясь выбраться из ямы. Песок осыпался под руками «каменного человека», и каждое движение явно стоил ему большого труда. Но Мэтт видел, что в конце концов он обязательно выберется из ямы-ловушки.
— Ну, что, теперь ты мне веришь? — с чувством прошептал Дарт. — Он сражался с «каменным львом», я видел!
— Да верю я тебе, верю.
По-прежнему ползком Мэтт с мальчишкой вернулись обратно, к тому месту, где под прикрытием деревьев сгрудились люди Народа. Мэтт прикинул, что все эти поваленные и обожженные деревья, появлению которых он сперва не мог придумать объяснения, и звуки, которые недавно слышал Народ, наверняка можно отнести на счет схватки между двумя такими созданиями. И теперь, пробираясь сквозь заросли, Мэтт с надеждой высматривал «каменного льва». Мертвый «каменный лев» — только это зрелище могло вытеснить из памяти Мэтта другую картину, которая постоянно стояла у него перед глазами, — то, что осталось от его двух молоденьких жен после встречи с «каменным львом».
