Дождь усилился, все еще слишком слабый, чтобы его можно было назвать настоящей осенней непогодой, но достаточно сильный, чтобы мешать и бесить. Капли стучали по мостовой, навесам и крышам, словно крошечные барабанчики, все сторонние звуки тонули и искажались в их дружном хоре.
Поудобнее перехватив винтовку, Таланов осторожно выглянул из-за угла. Прямо перед ним наискосок лежала Площадь Фонтанов, на которой фонтанов отродясь не было, а за ее нешироким прямоугольником расположилась их конечная цель.
Как это часто бывает во время дождя или снега, ночное небо слегка просветлело, приобретя отчетливый желтоватый оттенок, словно далеко за горизонтом включили огромный светильник. Под этим желто-красным небом католический приют имени Густава Рюгена казался еще мрачнее и темнее. Это было большое, трехэтажное строение с высоким тонким шпилем башенки на одном из углов, подсвеченное отраженным от повисшей в воздухе водной завесы светом. Высокие узкие окна, забранные коваными решетками — черное на черном, — зияли провалами, в которых не мелькало ни единого огонька. Приют выглядел абсолютно заброшенным и нежилым.
Басалаев стоял рядом, как молчаливый укор совести, чуть пригнувшись, похожий на зверя, приготовившегося к прыжку вперед, прямо на цель.
— Это он? — спросил Таланов. — Рюген?
— Да, чего ждем? — спросил в ответ майор.
— Слишком тихо, — пояснил капитан. — Не попасть бы в засаду.
— Не медлите. — Басалаев сохранял видимость спокойствия, но нервно раздувающиеся ноздри выдавали его нетерпение.
— Поспешишь — помрешь раньше срока, — выдал капитан свою версию народной пословицы, продолжая до боли в глазах всматриваться в дома, окружавшие приют. Вслушиваясь так внимательно, словно его уши были снабжены невидимыми крючками, цепляющимися за любой подозрительный звук.
Проклятый дождь усиливался, непонятные шумы с севера не то приближались, не то просто воображение и усталость играли с командиром дурную шутку. Наконец он решился.
— Первый взвод, занимаем оборону здесь, по первому этажу. Двери ломаем очень тихо, наружу не высовываемся. Местных, кого встретите, не обижать, но чтобы сидели как мыши под веником. Второй взвод идет дальше за домами. Гаязов, выйдете к противоположному углу приюта и развернетесь так, чтобы простреливать улицу. Но самого Герца не переходить. ДШК ставим здесь, миномет — туда, чуть поодаль. Если начнется стрельба, первыми положить пару дымовых мин, потом уже остальные.
Зауряд-прапорщик Луконин, командир минометного взвода, кивнул, и минометчики покатили свою «шайтан-трубу» дальше. А Таланов продолжал всматриваться, вслушиваться, чувствуя себя словно в середине огромной паутины, к центру которой сходилось множество сигналов. Их только нужно было суметь прочесть. Ничто не выдавало ни признаков жизни в здании через площадь, ни возможной засады. Таланов глубоко втянул воздух, словно стараясь учуять ловушку, но обострившееся обоняние донесло лишь привычные запахи оружия, масла и немытых тел.
«Эх, в душ бы сейчас…» Капитан поймал ненужную и вредную мысль и безжалостно изничтожил ее. Шум с севера определенно нарастал.
Наконец Таланов решился.
— Кто будет добровольцем?
Новожилов шел через площадь размеренными, нарочито медленными шагами. Над головой он держал высоко поднятое белое полотнище — простыню, реквизированную в ближайшем доме. Ефрейтор казался очень маленьким и беззащитным на фоне приюта, среди ломаных ночных теней. Он оставил каску, оружие и прочее снаряжение, чтобы казаться более безобидным. Бог знает, кто сейчас занимал здание, если там вообще кто-то был, и как он отреагирует на вооруженного человека. Таланову до смерти хотелось взяться за бинокль, но в ночи, даже такой светлой, оптика не помогла бы, только сузив угол обзора. Он озирал окрестности, ловя малейшие признаки движения, отводя взгляд от одинокой фигуры, пересекавшей площадь без фонтанов.
Новожилов дошел до приюта, он специально двигался по самому длинному пути, через всю площадь, чтобы его гарантированно заметили, и вдруг пропал. Словно глубокая тень под навесом у парадного входа поглотила темную фигуру с белой тряпкой.
— Я жду пять минут. Затем штурмуем, — отрывисто сообщил Таланов Басалаеву.
— Нет, — так же жестко отозвался контрразведчик. — Затем пойдет следующий. Потому что там вполне могли что-то не понять или напутать.
— Хрен там не валялся, — ответил капитан, любимое ругательство отца само всплыло в памяти. — Если у этого Рюгена засели идиоты, тем хуже для них.
— Нет, капитан, — напирал майор. — Это приказ Константина. Вы не понимаете, как важен этот человек.
— Важнее всех нас? — осведомился Виктор.
— Вместе взятых.
— Тогда пойдете сами, — подытожил военный, не отрываясь от наблюдения.
Он слышал шумное, чуть затрудненное дыхание контрразведчика, словно карликовый паровоз разводил пары.
— Хорошо, — отозвался Басалаев, подумав не дольше пары секунд. — Ждем пять минут, затем иду я. Дайте мне немного времени, потом начинайте… Десять минут.
— Пять.
— Семь.
— Господин майор, а у вас не было в роду евреев? — спросил Таланов, подавляя неожиданный приступ веселья.
— Нет, только татары. — Майор не проникся комизмом торга. — Если не вернусь — действуйте как считаете нужным… Только ради бога, найдите его, живого или мертвого.
— Найду, — серьезно пообещал Виктор.
На исходе пятой минуты, когда Басалаев начал расстегивать ремешок, готовясь снять шлем, от тени приюта отделилась тень поменьше и побежала по площади, по прежнему маршруту. Новожилов, молодец, не стал указывать на настоящее местонахождение взвода. Ефрейтор вернулся тем же путем, обогнул дом и, запыхавшись, доложил:
— Там люди, примерно десяток. Военных нет. Засады не заметил. Нужного человека не видел, но там все иноземцы, я по-ихнему не силен. Можно идти.
Таланов подозвал связиста, щелкнул тангентой на переговорнике.
— Крикунов, быстро по коням и мчитесь сюда.
— Слушаюсь, — прорвалось сквозь хрип помех.
— Горцишвили, — обратился капитан к командиру первого взвода. — Вы остаетесь здесь. Мы с Гаязовым идем внутрь.
— Командир… — попытался было возразить подчиненный.
— Не обсуждаем, — оборвал его Таланов. — Всем сразу идти нельзя, а если мы попадем в замут, ваши нужнее здесь.
— Слушаюсь, — печально ответил Горцишвили.
Виктор ободряюще хлопнул его по широкому плечу.
— Встретьте Крикунова, машину ставьте туда, на въезде на площадь, чтобы прикрывала все подходы и, если что, простреливала Герца. По сигналу подгоните прямо к выходу.
