привлек огромное внимание человечества на всех мирах к событиям на Св. Марии, и поэтому решил помочь мне, прислав несколько помощников. Но я не мог позволить, чтобы персонал «И.Н.С.» видел, чем я здесь занимаюсь.
Я сел в автомобиль и направился в Новый Сан-Маркос, намереваюсь посетить штаб Экзотики. Километрах в двадцати от Джозеф-тауна я был неожиданно остановлен патрулем Френдлиза. Они узнали меня.
— Ради бога, мистер Олин,— сказал один из них, подбежавший ближе всех,— вам нельзя дальше ехать!
— Не возражаете, если я спрошу — почему?
Солдат повернулся и указал на небольшую долину между двумя поросшими лесом холмами.
— Тактический смотр, сэр.
Я посмотрел в предлагаемом направлении. В небольшой долине между двумя холмами было всего ярдов сто ширины. На поросших лесом склонах виднелись проплешины сиреневых кустов. Они расцвели всего несколько дней назад. Сам луг был зеленым и резко контрастировал с кустами цветущей псевдосирени. За «дубами», составляющими основную массу деревьев, я заметил черную форму солдат Френдлиза. А в середине всего этого, в самом центре луга, рассыпались цепью фигуры в черном и какие-то движущиеся устройства. Высокая трава, подминаемая ими, оставляла хорошо различимый след.
Я оглянулся на юнца-солдата.
— Похоже, что вы уже готовы разгромить Экзотику?
Он посмотрел на меня, словно не почувствовал иронии в моих словах.
— Да, сэр,— сказал он серьезно.
— И у вас не возникло ни тени сомнения? У вас не возникло и мысли о том, что вы можете проиграть?
— Нет, мистер Олин,— солдат отрицательно покачал головой.— Человек, который идет в бой, руководствуясь повелением Господа, не может проиграть,— он увидел мою усмешку и решил, что меня необходимо еще убедить.— Господь простирает длань над своим Воинством и все делает для того, чтобы оно победило ... или погибло с честью! А что есть смерть?
Я ответил за него, что есть смерть, но он этого не услышал.
Смертью был фельдфебель, убивший пленных. Вот что такое смерть!
— Позовите-ка мне офицера,— попросил я солдата.— Мои документы позволяют мне передвигаться здесь.
— Сожалею, сэр,— отозвался еще один из патрульных.— Но мы не имеем права оставлять наш пост без приказа офицера. А он вскоре должен подойти. Так что, подождите или возвращайтесь назад!
Я подумал, что это «вскоре» скорее всего будет нескоро!
Так оно и оказалось. Наконец, ближе к полудню, к нам подошел лейтенант и разрешил мне следовать дальше.
Когда я попал в штаб Грима, солнце уже садилось, отбрасывая на землю длинные тени от деревьев. Казалось, лагерь уже спал. Но не нужно было обладать большим опытом, чтобы понять, что силы Экзотики уже выступили против солдат Джаймтона. Я нашел капитана Джекола.
— Могу ли я видеть командующего Грима?— поинтересовался я у него.
Капитан покачал головой.
— Сейчас нет, к сожалению.
— Джекол,— напирал я,— поймите, что мне надо! Это не блажь репортера. Дело идет о жизни и смерти. Я ДОЛЖЕН видеть Кейса Грима.
— Подождите,— согласился все же капитан. Он вышел из комнаты и вернулся через пять минут.
— Прошу вас, ньюсмен,— пригласил он меня следовать за ним.
Мы оказались в небольшой комнате, которая о/дновременно служила и спальней, и кабинетом и в которую сразу же вошел Кайси Грим, одетый в полевую форму. Он насмешливо посмотрел на меня и, отослав капитана, обратился ко мне:
—- В чем дело, ньюсмен? Зачем я вам так срочно понадобился?
— Я знаю, что вы готовы выступить против Экзотики, если уже не выступили.
Грим с усмешкой взглянул на меня и начал рассматривать убранство своего помещения. Я почувствовал в нем какой-то особый, неуловимый признак дорсайца. Это не были его физические данные или же сила. Это не было даже то, что его с детства тренировали для войны, как и всех рожденных для жизни. Нет, это было что-то явное, но непередаваемое. Какое-то неуловимое отличие, характерное для дорсайцев.
— Это больше похоже на задачи психологов,— весело рассмеялся Грим.-- И что же вы нашли, изучая людей?
— О, я. видел людей. Видел торговца с Сеты — он ищет свою максимальную прибыль, но продолжает оставаться человеческим существом. Видел нептуниан и венериан, витающих в заоблачных высях, но если вы вернете их к действительности, оторвете от науки, то увидите, что они ЛЮДИ! Видел уроженцев Экзотики, подобных Лад-не, с их умственными фокусами и видел фрилендсров с их тесной сплоченностью. Видел я все миры и народы и скажу вам, что есть нечто, характерное для них всех. Все они — ЛЮДИ! Любой из них — ЧЕЛОВЕК. Только они специализируются в разных, присущих только им областях.
— А Френдлиз нет?
— Фанатизм,— покачал я головой.— Разве это ценность? Что хорошего в слепой, глупой, тупой, бездушной ненависти, которая лишает людей всего человеческого без надежды на исправление. Что хорошего в том, что такая культура существует на свете?
Кейси Грим покачал головой.
— Вы что-то говорили, ньюсмен, о Голубом Фронте?
— Да,— кивнул я головой.— Я пришел сюда предложить вам следующее, командующий. Докажите, что Френдлиз нарушает Кодекс Наемников и Устав Ведения Войн тем, что нанимает Голубой Фронт для политических убийств, может быть, даже и вашего, тем самым вы одержите победу на этой планете без единого выстрела.
— Но как мне это доказать?
— Думаю, что я смог бы быть вам полезным, командующий. У меня есть кое-какие подходы к Голубому Фронту. Если выдадите мне все полномочия, то я пойду и перебью цену Джаймтона. Думаю, если вы предложите признание их нынешним правительствам, они успокоятся и отвернутся от Френдлиза. Ладна и Святая Мария будут признательны вам, если удастся так легко очистить планету от фанатиков.
Ни один мускул не дрогнул на лице дорсайца.
— А что я должен купить у них? — спросил он.
— Свидетельство под присягой, что их наняли, чтобы убить вас, сэр.
— Но ни один межпланетный суд не поверит таким людям,— возразил Кейси.
—- Ох,— вздохнул я и не мог не улыбнуться.— Они поверят мне, как представителю «И.Н.С.», когда я подтвержу их слова.
Опять повисло молчание. На его лице не возникло никаких эмоций.
— Вижу,— сказал он, затем встал и прошел в прихожую.— Дже-кол,— позвал он.
На пороге возник капитан.
— Сэр?
— Мистер Олин остается здесь до дальнейших распоряжений.
— Хорошо, сэр.
Грим кивнул мне и вышел.
Я стоял, окаменевший, не в силах произнести ни слова. Я не мог поверить, что он арестовал меня, чтобы предотвратить тем самым
