гона… Хотя у них всегда период гона.
— Какой-такой трахони? Я про этих пони читал, их в детских садиках…
— Видно, не всё читал, или не всё печатали, — усмехнулась Светка. — В общем, слушай, Жора…
И рассказала она, что эти пони, прозванные в народе трахони, были… ну патологически похотливы. Причём как бы это… без разницы к биологическому виду, полу… Тыкались своими писюнами или наоборот, во всё живое и тёплое практически, на желание тыкаемого внимания не обращая. При этом — добрые, заботливые. И до момента полового созревания живого и тёплого — на него не реагировали в сексуальном плане, а искренне заботились и оберегали.
— Мне биолог-генетик рассказывал, что это оборотная сторона заботы о детях — что-то генетики намудрили. Но в детских садах — прекрасные помощники, детишек катали, берегли, играли с ними. И на андроидов не реагировали.
— Да уж, — хмыкнул я. — А что с ними стало-то?
— Перебили, да и сами к мутантам с понятной целью лезли. Во Владимирской области в первые годы их, считай, не осталось. Ну а мне их жалко немного, вот и решила отпугнуть.
— Понятно. А перебили-то зачем? Отпугнули, оттолкнули…
— Жора, ты что не видел? Они запредельно быстрые и сильные! И сидит, положим, боец в засаде, мужчина, женщина, неважно. И вот такой трахони к нему подбирается и начинает… Ну ты понял. И ведь не отобьёшся, если засада, убьют!
— И смех, и грех, — констатировал я. — Ну вообще да, понимаю. А чего Бейго-то от него… Свет, диагност! — рявкнул я.
Просто Бейго, лежавший и отдыхавший, сейчас с блаженной улыбкой на морде катался по земле. Слюни пускал, косящими глазами на нас смотрел. Я подошёл — слюняво лизаться стал, а потом пытался мою ногу трахнуть, чтоб его.
Ну а рявкнул я про диагност потому, что почувствовал химанализатором какую-то невнятную фигню, от лизка пони, как я понял.
Светка автодоктор врубила, продиагностировала. Хмыкнула, вкатила Бейго какое-то лекарство, от чего пёс свернулся калачиком и уснул, слюнку пуская.
— Что с ним? — спросил взволнованный я.
— Галлюциноген, сильный. Седатив, лёгкий. Афродизиак — сильнейший, — ответила подруга.
— И это слюна этого пони…
— Похоже — мутировали всё-таки. И мы нашли, Жора, “биологическую угрозу”, — хихикнула Светка. — Бейго через час очнётся, последствий не будет. Очень гуманная смесь, на самом деле.
— Да уж, — почесал я затылок. — Тут и вправду… Так, закрою-ка я забрало, — решил я. — И Бейго — тоже.
— Они такие дружелюбные, — покачала головой ехидная Светка.
— Вот пусть своё дружелюбие подальше проявляют, — отрезал я. — А вообще — странные создания получились. Но убивать как-то рука не поднимается. Но и…
— Да понятно. Вот я тоже не стала.
Присели, стали ждать, когда Бейго очнётся. Несколько раз появлялись разные пони — изумрудные, золотые — разных цветов. Светка выстрел в воздух давала, смотрели грустно, вздыхали и убегали.
Ну и прикинули — возможно, у Бейго биопрограмма на пони сработала какая-то. Ну, в плане не атаковать биоконструкты, не представляющие угрозы, например. Вполне может быть. Притом, если бы этот понь до меня неприлично домагивался — пёс бы ему шею спокойно свернул, факт. А вот себя защитить, видно, не мог, потому что “агрессии” в действиях розового похотливца и не было.
А после — продолжили поиск. И к вечеру убедились, что в Нижневартовске лифта нет. Руины и растения. Ни электроактивности, ничего такого. Призадумался я, на тему того — и вправду, что ли, галюны на Нитронске были? И я сам себе БАППХ установил и с орбиты сбежал? Ну, как-то… Слабо верилось, а сомнений в своей нормальности у меня, спасибо Свете, не возникало.
— Стоп, — дошло до меня. — Возвращаемся.
— В Вездетанк?
— Нет, Света. Я понял, где может быть резервный лифт.
— И мы не нашли?
— И не нашли, и орбиту снабжали. Света. Лифт перестал работать минимум два года назад, — на ходу объяснил я.
— Хммм… Под землёй?!
— Похоже на то, — озвучил я, как раз к моменту, когда мы вышли-вылезли к этакой поляне цветов. Формы видишь?
— Шестигранник, — оценила Светка. — Там?
— А вот сейчас и узнаем, — заключил я, снимая с пояса верную СЛУ.
И даже виброрежим врубать не пришлось — лопата через пару сантиметров почвы ударила в металлопласт. Снял я слой, продемонстрировал Светке.
— Не отмечаю электроактивности, Жора.
— А её и нет, похоже. Это просто створка ворот, может — напряжения нет вообще. Может — просто подаётся для открытия, но лифт без конвертора, и не открывалась два или три года. Главное — нашли, — радовался я.
А Света выпустила короткую очередь в воздух, отпугнув белоснежную пони с радужным хвостом и гривой. Но я предпочёл считать, что это победный салют. И начал расчищать люк с помощью СЛУ, да и Бейго, временами нервно оглядывающийся, присоединился.
Глава 29. Железное сердце
Освободив металлопластовую плиту от почвы, я не обнаружил ни рядом, ни в округе никаких способов открыть. Просто плита, закреплённая в металлопластовом, чёрт знает насколько толстом, стакане. Метр в нём точно был, может и больше — края стакана уходили далеко за пределы поляны, скрываясь под оплавленным пластобетоном и арматурой зданий. Впрочем, и чёрт бы с ним: главное — это была именно крышка, сдвигаемая. Потратил полчаса, вогнал СЛУ в крышку на полдесятка сантиметров. Закрепил на рукояти нейлонобелковый трос, забрался на ближайший камень, стал тянуть. Тянул минут пять, потом ко мне присоединились Светка с Бейго. Результат — нулевой. Даже не шелохнулась.
— Или сотни тонн, или стопор, — озвучила Светка.
— Или и то, и то, — заключил я. — Ладно, значит будем пробиваться, — снял я с кобуры лазерник. — С ним побыстрее пойдёт.
И начал резать лазером, расширять СЛУшкой. Через несколько минут ко мне присоединилась Светка, а потом и Бейго — его неисправимое косоглазие при использовании огнестрела в случае резки металлопласта было совершенно не важно. До окончательного наступления ночи извлекли сантиметров сорок металлопласта, по кругу
