Супернову не просто больше, чем на три сотни единиц РБМ, а на целую тысячу. А это значит, что могу выставить любые условия нашего поединка, подстроив реальность под себя. Полностью запретить использование способностей или снизить наши параметры до ступени F.
Однако это было бы слишком легко, верно? В этом не будет никакого удовольствия. А мне хочется насладиться моментом. Хочется растоптать эту тварь, размазать её тонким слоем по всему Ростоку. Показать ей всю глубину той пропасти, что лежит между нами.
И дело не в том, что она желает моей смерти, на это мне в общем-то плевать. Врагов у меня, говоря колоритными отцовскими словами, как говна за баней. Просто в списке непростительных грехов предательство для меня стоит на первом месте. А Ехидна предала не меня, а всё человечество. Готова была убить сотни случайных людей по приказу своих господ. И за это она не заслуживает лёгкой смерти. Напротив, я сделаю всё, чтобы она горько пожалела о содеянном в последние секунды своей никчёмной жизни.
Крепко стоя на ногах, чувствую каждой клеточкой тела бурлящую во мне силу. Несмотря на вспыхнувшую злость, она быстро оказывается вытеснена холодной сосредоточенностью.
Амеллиа, похожа на насекомообразное чудовище, покрытое прочнейшей чешуёй. Её руки разделились — две пары, одна из которых вооружена изогнутыми лезвиями богомола, другая — орлиными когтями. Одно из предплечий дополнено торчащим костяным сверлом, что легко прошьёт беззащитную человеческую плоть подобно бумаге.
Лицо Ехидны скрыто под костяной маской, через прорези которой на меня взирают сразу четыре глаза, в которых плещется ненависть и сумасшествие. Разве это не прекрасно?
Длинный хвост противника, увенчанный ядовитым шипом, хлещет воздух позади неё. Кожистые крылья расправлены, придавая ей ещё более инфернальный вид.
— Давай, — ускорившись Спуртом, бросаю я, — покажи всё, чему научилась. Будет слишком обидно сдохнуть, не выложившись на полную, верно?
Её передёргивает от сарказма в моём голосе. А в следующий миг она срывается с места, набрасываясь на меня со всей яростью и ненавистью.
Ехидна быстра, чертовски быстра. Она мелькает вокруг меня, нанося удары то лезвиями, то когтями, то костяным сверлом. Каждый из них способен с лёгкостью располосовать уязвимую плоть, вскрыть черепушку подобно консервной банке.
Но и я не пальцем делан. Смазанной тенью ношусь по всему полю боя. Уворачиваюсь, парирую, блокирую. Экономлю силы и энергию, в то время как Ехидна выкладывается на полную, пытаясь достать меня любой ценой.
Один из её выпадов чуть не достигает цели, когда она плюётся в меня струёй едкой кислоты. Лишь в последний момент уклоняюсь, чувствуя, как жидкость пролетает в сантиметре от кинетического щита.
— Мерзость, — морщусь я. — Держи свои жидкости при себе.
Это злит Метаморфа ещё больше. Она атакует с утроенной силой, раскручивая вокруг себя настоящий вихрь из хитиновых лезвий. В какой-то момент одно из них достаёт меня, оставляя глубокую царапину на поверхности кинетического барьера.
Ехидна застывает, упиваясь этим зрелищем. Её губы кривятся в безумной улыбке:
— Готовься, я выпотрошу тебя вот этими руками.
Оскалившись, быстро сыплю словами:
— Сука с пулей в башке говорит: «Что?»
— Что? — не расслышав, механически переспрашивает она, лишь потом фиксируя сказанное.
Одним слитным движением я выдёргиваю из кобуры револьвер, всаживая Ехидне Усиленный выстрел промеж глаз. Увы, её щит ещё держится, но сам факт попадания явно выводит тварь из равновесия.
Она шипит, словно раскалённый чайник, и в бешенстве кидается вперёд, выставив перед собой руки-клинки. В последний момент активирую Глайд и проскальзываю под ней, одновременно выхватывая своё оружие ближнего боя — плазменный хлыст.
Оказавшись за спиной Ехидны, со всей дури опускаю светящийся энергией кнут ей промеж лопаток. Защита девушки лопается, и вскинутые крылья принимают удар на себя. Она воет от боли и ярости, когда белоснежный сгусток энергии прожигает её чешую до самой плоти. Аромат палёного мяса щекочет мои ноздри.
Ехидна вскидывает руки, и из её пальцев вырываются струи едкой слизи. Разъедающая субстанция покрывает всё вокруг, прожигая металл и бетон. Я едва успеваю отскочить в сторону, но часть брони всё же растворяется с шипением. Вижу, как оппонентка ухмыляется.
Не даю ей насладиться триумфом. Глайдом огибаю тварь, оказавшись со спины. Пока она пытается развернуться, всаживаю Дуплет в основание крыла. Крик боли и вспышка ярости в её эмоциональном фоне — лучшая награда.
Крутанувшись, Амелиа заносит для удара руку со сверлом, но я опережаю её, призывая на помощь свой Шквал клинков. Из пустоты конденсируются десятки воздушных лезвий и устремляются к цели. Та пытается закрыться пострадавшими крыльями, но моя атака слишком стремительна.
Они пронзают её тело в десятке мест, заставляя пошатнуться и отступить. Из новых ран сочится густая тёмная кровь. А я, не давая ей передышки, вновь всаживаю пулю ей промеж глаз.
На этот раз маска Ехидны раскалывается, открывая моему взору её окровавленное, полное ненависти лицо. Даже сейчас, израненная и загнанная в угол, она скалится по-звериному:
— Это всё, что ты можешь, ублюдок? Тебе меня не убить. Я бессмертна!
Я лишь качаю головой и вздыхаю с притворным разочарованием:
— Ох, Амели, Амели… Ты всегда была слишком высокого о себе мнения. Даже сейчас, получив силу Суперновы, ты всё такое же жалкое ничтожество. Кто там орал, как резанный, когда Имир выпустил тебе требуху по всей пещере? Помнишь? Даже сдохнуть не смогла по-нормальному в отличие от Гарма. А это уже совсем невысокая планка.
С каждым произнесённым словом её эмоциональный фон раскаляется. Она в полушаге от неистового буйства.
Провожу пальцем над поверхностью плазменного хлыста, заставляя его угрожающе потрескивать:
— Ты даже пули не стоишь. Ты — мусор. Просто бесполезный мусор.
Вижу, как её передёргивает от моих слов. Как закипает в жилах кровь, смешанная с жгучей обидой и яростью. Как заволакивает глаза пеленой слепой ненависти.
— Ты труп! — утробно рычит Ехидна и безрассудно бросается на меня в очередной раз.
Доводить оппонентов до ручки — мой любимый формат досуга. Скалюсь в предвкушающей ухмылке и сжимаю рукоять хлыста. Похоже, наша маленькая дуэль входит в решающую фазу.
Стегаю её плазменным кнутом, но Метаморф уже готова. Молниеносным движением она уклоняется, и её когти проносятся в миллиметрах от моего лица. Только Спурт спасает от потери глаза.
Костяное сверло прокручивается рядом с боком, а жало на конце хвоста с хлопком проносится мимо моего горла. Набранной скорости вполне хватает, чтобы уверенно уклониться от всех атак.
Неожиданно на Амелия приобретает до боли знакомые очертания. Уже не Ехидна — Накомис смотрит
