Пора прекратить убегать от самой себя.
– Посмотри внизу, – слышу я отчетливый бесплотный голос и застываю, подавив всхлип. – Должна быть линия от резервного генератора, с общим рубильником… – добавляет голос уже намного тише, но я успеваю понять, что он принадлежит девушке.
– Как он выглядит? – выкрикиваю в надежде, что мне ответят, и я смогу понять, откуда исходит этот голос.
– Синяя квадратная панель, шириной с ладонь… два переключателя, – несмело перечисляет голос, но я ищу взглядом вовсе не синюю квадратную панель. Звук идет из небольших динамиков, которые расположены по обе стороны от панели с экранами. Подкатившись к ней, я начинаю лихорадочно считать экраны, уже заранее зная, сколько их окажется. Шесть на пять, и в нижнем ряду одного не хватает. Двадцать девять – столько же, сколько и бункеров в системе подземного Терраполиса, не считая того, в котором сейчас находимся мы.
Виктор ошибся. Это не комната видеонаблюдения. Это комната связи.
И, кажется, со мной сейчас говорит малодушная.
* * *
От очередной инъекции обезболивающего невероятно клонит в сон. Моя неосторожная попытка дотянуться до переключателей позволила боли побороть действие лекарств, и, как бы мне ни хотелось задержаться в комнате связи, пришлось вернуться в медблок. Я почти не помню, как добиралась обратно, – было больно, очень больно… Зато не скоро забуду вид Константина на пороге медблока. О, доктор был в ярости.
Меня выдал браслет. Совсем забыла, что эта штука не только двери отпирает, но и фиксирует, когда у пациента медблока внезапно что-то начинает сильно болеть… И тут же сообщает об этом его лечащему врачу.
К счастью, мне повезло – сканирование подтвердило, что кости в неизменном состоянии. Нет, они все так же сломаны, но никаких смещений после нагрузки не произошло. Константин заявил, что если я так беспечно буду относиться к его предписаниям, то мне потребуется слишком много времени, чтобы встать на ноги, и о возвращении в Корпус придется забыть. А если я еще хоть раз коснусь ногой пола, то он перестанет давать мне лекарства. Остаться наедине с болью – не самая приятная перспектива, поэтому я послушно киваю и клятвенно заверяю доктора Константина, что буду самым примерным пациентом. Он говорит, что поверит в это, если я на неделю откажусь от прогулок на моем кресле. Приходится согласиться, чуть ли не скрипя зубами от досады.
Я потеряю целую неделю. Именно сейчас, когда мне нужно как можно быстрее вернуться в ту комнату… Выпрямив спину, я сажусь на кровати – так легче сражаться с сонливостью. Сон под действием лекарств сотрет детали, и завтра я не смогу вспомнить все, что-то важное может ускользнуть от внимания. Взяв в руки планшет, создаю новый текстовый файл.
«Девушка. Знает, как пользоваться системой связи. Может видеть меня», – записываю я. Что же, в этом смысле у нее явное преимущество. Когда снова окажусь в «зале видеонаблюдения», первым делом надо будет разобраться, где установлена камера и что попадает в ее поле зрения. Вот если бы видеосвязь работала в обе стороны…
Для того чтобы поболтать с малодушными, сначала их нужно отыскать, сказал мне Кондор в тот день, когда у меня был спарринг с Линкольн. Кажется, у меня это получилось. Невольно усмехаюсь: вряд ли Кондор подозревал, куда меня приведут его запреты, куда я доберусь в надежде на то, что у меня будет шанс вернуться в Корпус.
«Судя по тому, как говорит, не младше восемнадцати-двадцати лет». А голос, как и лицо, может многое рассказать о человеке. Я потираю виски, пытаясь воскресить в памяти голос малодушной и сосредоточиться на нем. Нужно как можно больше узнать о ней, как можно лучше изучить ее. Не следует сообщать о ней сейчас. Это даже не станет нарушением правил – да, всю информацию о малодушных необходимо срочно передавать в Справедливость, причем лично… но вот незадача, мне ведь строго-настрого запрещено покидать этот уровень! Пожалуй, новость о том, что с малодушными можно связаться, Кондор подождет до моего выхода отсюда.
А вот не надо было запирать меня здесь.
Я слегка улыбаюсь, понимая, что перечу сама себе. Но чувство обиды все еще не покидает меня – Кондору не следовало отстранять меня. Хотя в том, что он запер меня здесь, есть и моя вина – нужно было держать язык за зубами. Молчание могло бы оставить мне свободу перемещения…
…и я бы никогда не обнаружила зал связи.
Но есть еще одна причина того, почему я не хочу сообщать о малодушной. И эта причина личная. Контакт с малодушной – это не только шанс для всех нас выйти к бункеру с транспортом, который нам так необходим, но и шанс для меня получить ответы. Я должна понять, что связывало меня и того ученого, неправильного силента, который покончил с собой. «Я спрятал твой секрет». Виктор сбил меня с толку – сам того не подозревая, своими словами о секретах он заставил меня некоторое время думать, что он может иметь какое-то отношение к тому малодушному. Но теперь я твердо уверена: Виктор никак не связан с малодушием. Я снова зашла в тупик, но, кажется, теперь у меня появился шанс узнать правду, разобраться в происходящем. Отыскать спрятанный секрет.
Малодушная почему-то помогла мне, тем самым обнаружив себя, хотя тут же пожалела об этом – я слышала это в ее голосе. В ее интонациях не было ни малейшего намека на враждебность. Она искренне хотела помочь… И это сбивает с толку, потому что совсем не вяжется с моими представлениями о малодушных.
И это возможность установить контакт. Возможность договориться. Сообщу о малодушной сейчас – и упущу шанс разговорить ее. Что-то мне подсказывает, что если я приведу в комнату с серверами помощников Справедливости или даже самого Стратега – это спугнет девушку, и она попросту прервет связь.
Но вот если попробую поговорить с ней еще раз…
Я благодарна всем, кто разделил со мной мир «Потерянных поколений». Спасибо самым первым читателям – за интерес к этой истории в процессе ее создания, за ваши отзывы и каверзные вопросы, которые помогли мне взглянуть на «Поколения» вашими глазами.
Хочется отметить особую роль родной кафедры гуманитарных наук и искусств Воронежского государственного университета и поблагодарить самого замечательного научного руководителя на свете – Житенева Александра Анатольевича, который внес неоценимый вклад в мое теоретическое исследование антиутопии и дистопии в рамках современной популярной культуры. Именно здесь, в университете, в окружении невероятно творческих людей, я смогла поверить в собственные силы, поверить в то, что мечта, лелеемая лет с четырнадцати, однажды сбудется, и я увижу свою книгу на магазинной полке…
