«Сестра?» – набрал я на нужный адрес. Вводить русские слова аурбешем было чуточку неудобно, раскладка другая, но терпимо. В галактическом алфавите, из-за особенностей языка, имелись отдельные символы для «ч» и «ш»,14 были и примерные эквиваленты «э», «ё», «ю».15 Вместо трёх отсутствующих букв мы приноровились использовать «v», «x» и «q», точно, как на старом ДВК.16
«Da, tut, u tebq wsö w porqdke?» – пришло ответное сообщение.
«Нормально, экскурсия, и в самом деле, неплохая. Что там Рийо и Натуа? Собираются вниз?»
«Пока нет. Их пригласили отобедать, это пара часов минимум. Что-то мне подсказывает, что ждать их особо не стоит».
«Ну, что ж. Тогда возвращаюсь».
Вокзальное табло меня огорчило: если я правильно прочёл, до регулярного поезда к орбитальному лифту оставалось больше получаса. На всякий случай уточнив этот момент у белугана-полицейского тут же в зале, я решил пока прогуляться по городу, раз уж всё равно есть время. От вокзала под острым углом отходили две улицы-пещеры, примерно одинаковые по ширине. Не определив, которая главнее, я пошёл по правой. Вначале она была почти прямой, затем начала слегка изгибаться то влево, то вправо, следуя естественному направлению пещеры – древнему руслу подземной реки или тока лавы. Домов как таковых в этом городе не было, помещения вырубались прямо в скале. Нижний этаж состоял из витрин магазинчиков, лавок, закусочных, между которыми оставались зазоры по полтора-два метра, в них располагались входы в какие-то частные помещения, должно быть, жилые, расположенные выше. Двери «общественных мест» были открыты настежь и поставлены перпендикулярно проёму, на них сверху вниз шли надписи, дублирующие вывеску наверху. В некоторых случаях дверей не наблюдалось вовсе: очевидно, заведения закрывались вертикальной шторой, подвешенной над проёмом. Что касается жилищ, то у них обязательно имелись небольшие тамбуры, закрытые либо портьерой, либо низенькими распашными дверцами, у меня вызвавшими ассоциации с салунами Дикого Запада. И лишь за ними, в глубине, виднелась собственно дверь. Вторые, а кое-где третьи этажи глядели на улицу прорубленными в камне окнами, а между ними светились друзы сохранившихся сиреневых кристаллов. Здесь, в сравнении с уличными фонарями, становилось понятным, что свечение довольно слабое, хотя в пещере-лесу оно казалось ярким. Всё потому, что человеческий глаз приспосабливается к изменению освещённости и в полумраке «вытягивает» цвета на нормальный уровень, пока может. Фонари в основном висели под сводом пещеры, и лишь там, где он превращался в узкую, уходящую ввысь расселину, спускались на стены, к окнам. Временами, в расширениях пещеры, магазинчики образовывали выступы, а сверху на них были устроены балконы. Я подумал, что торговцы вряд ли разрешили бы делать подобное верхним жильцам, если не они же владели квартирой наверху. Боковые улицы-переулки явно имели искусственную природу. Слишком гладкие стены, правильная яйцевидная форма свода и прямолинейность этих тоннелей не могли быть обусловлены естественными причинами. Я заглянул в один из них и обнаружил, что ни магазинов, ни ресторанов там нет, только одноэтажные жилые квартиры.
Разглядывая местную «архитектуру», я поначалу не очень-то приглядывался к местным жителям. Между тем, в городе жили не одни белуганы. Встречались и люди, и твилеки – куда же без них? Это не могли быть сплошь туристы, вот та женщина явно покупает продукты для дома, а на этом молодом человеке – фартук официанта. Интересно, а в справочнике сказано, что, кроме белуган и кейджей, на планете нет других рас. Ну, о степени достоверности энциклопедических данных я знал и раньше. Кейджей, как и говорил белуганский гид, на улицах почти не встречалось. Лишь изредка можно было увидеть быстро идущую фигуру в плаще с капюшоном, из тени которого сияли светящиеся глаза, в основном, розовые или оранжевые. Из того же справочника я знал, что эти цвета свойственны женщинам. Мужчину с жёлтыми глазами я увидел лишь однажды. Разумно, если разобраться. У патриархальных кейджей женщины не воевали, и они, таким образом, демонстрировали, что ведут в городе чисто хозяйственные дела. Что, впрочем, сбора разведданных не исключало.
Внезапно внимание моё привлёк какой-то шум на соседней улице. Я как раз решил заглянуть в очередной переулок, где ярко светилась вывеска некоего предприятия общественного питания, и пробитая в скале штольня послужила резонатором. Впереди, метрах в ста, где кончался переулок, промелькнули несколько подтянутых фигур в униформе с яркой голубой отделкой и в глухих шлемах, украшенных такими же полосами – горизонтальной в передней части и вертикальной на затылке. В руках у них было оружие. Кого-то ловят? Выяснять это никто не спешил. Трое или четверо местных жителей в переулке при шуме и топоте множества ног как-то незаметно рассосались по закоулкам. Когда же белугане в униформе пробежали мимо, и топот их стал стихать, по штольне от дальнего её конца бесшумно скользнула фигура в плаще. Я решил посторониться, дать дорогу, но фигура внезапно тоже метнулась к стене, где мы и столкнулись. Под капюшоном мелькнули розовые глаза. Отпихнув меня, женщина устремилась дальше.
– Вот дура пещерная! – выругался я.
Женщина в плаще вдруг остановилась, как будто её дёрнули за поводок. Выпрямилась, медленно обернулась. Светящиеся глаза уставились на меня.
– Саша?
Голос был знаком, очень знаком.
– Люда?? – ахнул я. – Ты что здесь…
– Тише! Не шуми! – Людмила, девушка Игоря Митрофанова, живая и, кажется, вполне здоровая, погрозила пальцем.
– Это за тобой, что ли, погоня? – дошло до меня.
– Да за мной, блин. Угораздило поссориться с одним из кланов, теперь меня ищут. Погляди, на той улице чисто?
Я выглянул из переулка. Белуганской полиции видно не было. Взмахом руки я позвал Людмилу за собой. Спросил:
– К вокзалу?
– Да, пока там не перекрыто. Погоди секунду, сюда, надо избавиться от маскировки.
Затащив меня в служебный проход, заставленный, как водится, пахучими мусорными баками, она сняла плащ, вынула линзы из глаз и какой-то жёлтой салфеткой принялась тереть лицо, удаляя мертвенно-бледный с сероватым оттенком грим. Увидев её костюм под плащом, я мысленно присвистнул: чисто пиратская капитанша, только шляпы с пером не хватает! Одета Людмила была в сюртук, кожаный корсет, шорты и высокие сапоги. Перчатки без пальцев, разумеется, прилагались, точно в соответствии с галактической модой. Натянув их на руки, она повернулась ко мне:
