— Ну что, попался, козел?
— Пью, ну ты где? — позвал Калахера его партнер по игре.
— Иди сюда, Уил, а то я теперь на службе.
Уилкинс оставил кабину и, обежав фургон, забрался к Калахеру. Увидев в «обезьяннике» арестованного, Уил улыбнулся и прокомментировал:
— Ни хрена себе струя, да, братан? А ты небось думал, что все будет по-тихому?
— Кончай базары, Уил. Мне еще отыграться нужно
успеть.
— Успеешь, — Уилкинс уселся поудобнее, затем достал из кармана стаканчик и кости. — На пол бросать будем?
— На пол, — согласился Калахер.
— А вдруг они к нему укатятся? — И Уил посмотрел на Джима.
— Так он свой парень — он их нам вернет. Вернешь, братан? — Калахер улыбнулся Джиму, и тот кивнул:
— Конечно, верну, ребята, об чем разговор.
— О, ты смотри. Я думал у тебя голос будет, как у того парня из фильма «Пожиратель девственниц»! — удивился Уилкинс.
— Фантастика, что ли? — спросил Калахер.
— Ты про пожирателя?
— Нет, я про девственниц!
И оба приятеля дружно заржали. Потом они начали увлеченно играть и оставили Джима в покое.
«То, что судно не в порту, это правильно, — думал он. — Иначе бы и ребята вляпались и на „Тритон“ наложили бы арест».
Джим посмотрел на полицейских. Калахер здорово злился и играл уже в счет будущего жалованья, а Уилкинс очень тонко его подначивал.
Подъехала «труповозка». Двое санитаров выкатили носилки и потащили их в дом. И тут, словно по команде, начали собираться зеваки. Джим даже удивился, почему они пришли так поздно.
Полицейские прекратили игру и стали конаться, кому идти наводить порядок, поскольку любопытных становилось все больше и они уже закрывали выход из подъезда.
Из довольно эмоционального обмена мнениями между Уилкинсом и Калахером Джим понял, что их капитан может оторвать им все, что посчитает нужным.
— Ладно, друг, мы оставим тебя одного всего на пару минут, — сказал Калахер, и они с Уилкинсом выбрались из фургона.
Сойдя на землю, Калахер обернулся к Джиму и добавил:
— Да, чуть не забыл, если хочешь, можешь пока погулять вокруг машины ноги размять…
После этой шутки оба полицейских снова заржали.
«Посмейтесь, посмейтесь…» — сам не зная почему, мысленно предостерег их Джим.
В узкое окошко он видел, как Калахер и Уилкинс начали наводить порядок. Они без колебаний пускали в ход дубинки, и вскоре зеваки, которых набралось уже человек пятьдесят, стали выполнять их команды. Если проезжавшие по улице машины притормаживали, полицейские орали на водителей и требовали, чтобы они
ехали дальше.
Вскоре появился микроавтобус с прессой. Едва он остановился на обочине, как из него, словно тараканы из помойного ведра, начали выскакивать люди с видеокамерами, фотоаппаратами и микрофонами.
Мастерски уворачиваясь от дубинок Калахера и Уилкинса, представители прессы рванули в подъезд. Однако это был отвлекающий маневр, и двое самых шустрых репортеров прилипли к окошку фургона.
— Мистер Гуров, за что вас арестовали на этот раз? Или вы не мистер Гуров?
— Нет, — покачал головой Джим.
— А кто же вы?
Форш вспомнил одну из фамилий, которую как-то раз слышал в новостях:
— Я Фортунато Маргадон…
— Фортунато Маргадон! Знаменитый анархист-революционер! — одновременно завопили репортеры.
— На чем вас взяли, мистер Фортунато?
— Я пытался получить контрольный пакет акций «Пацифик Ойл».
— А кто вам должен был его передать?
— Вице-президент компании.
— Ох! — От перевозбуждения репортеры засучили ногами. Раскаленный материал прямо-таки лился им в руки. — Вы вынудили его отдать акции шантажом?
— Нет, этот человек давно сочувствует нашей борьбе, — Джим разозлился и врал самозабвенно, заранее готовя полицейским западню.
Послышались крики, шум, и из подъезда стали выбегать журналисты. У некоторых в руках были поломанные видеокамеры, другие зажимали разбитые носы.
Последними с разгоряченными и счастливыми лицами выскочили Калахер и Уилкинс.
Увидев возле фургона еще двух небитых журналистов, полицейские, как пара доберманов, рванулись вперед.
Удар, и один репортер упал возле фургона. Другой удар пришелся в стенку фургона, поскольку второй репортер сумел увернуться. Он бросился наутек, и полицейские погнали его вдоль улицы.
Тем временем его коллега пришел в себя и на локтях кое-как стал отползать от колес фургона. По лицу бедняги текла кровь, но никто из зевак и не думал ему помогать, люди лишь внимательно следили за его действиями.
Репортер достал из кармана телефонную трубку и, набрав нужный номер, стал передавать сообщение:
— Лола, это я, Филипп! Подожди, не перебивай, немедленно в номер! Не перебивай, я тебе говорю… Слушай: сегодня в четырнадцать пятнадцать на улице адмирала Вольштейна в доме двадцать один был арестован Абрам Гуров, который оказался знаменитым террористом Фортунато Маргадоном. Оказалось, что это одно и то же лицо… Не перебивай, а слушай дальше! Его взяли в момент передачи ему контрольного пакета акций «Пацифик Ойл». Акции пожертвовал вице-президент компании… Нет, как его зовут, я не знаю, — репортер приложил к рассеченной голове носовой платок и продолжил передачу.
Заинтригованные зеваки подошли к нему ближе и старались не пропустить ни одного слова.
— Пиши дальше. Целью этой акции являлись обрушение рынка ценных бумаг всей нефтяной отрасли и организация беспорядков. В итоге должна была на-чать-ся всемирная революция… Все, Лола. Записала? Молодец. Теперь немедленно в номер — на первую страницу! Как не Лола? А кто же? А чего же ты молчишь, корова старая! А я тут перед ней распинаюсь!
Репортер так выругался, что некоторые из зевак переглянулись и одобрительно закивали головами.
Между тем на улице адмирала Вольштейна движение практически встало. Машины сигналили, водители оскорбляли друг друга, но это дела не ускоряло, и пробка становилась все плотнее.
Вызванные дополнительные силы полиции были вынуждены добираться на своих двоих. Они прибегали потные и злые, поэтому увеличившейся толпе сразу досталось дубинками.
Вскоре вернулись Калахер и Уилкинс. Последний, словно голову убитого врага, держал изорванную репортерскую сумку.
Увидев прибывших коллег, он отсалютовал им дубинками, а Калахер распахнул дверцу фургона и заглянул внутрь. По его нагловатой улыбочке Джим понял, что полицейский собирается сказать очередную гнусность. Форш решил его опередить:
— Вас тут начальство искало. Обещали забить вам в задницы ваши дубинки.
