Щелчок — еще одна стрелка ушла в полет, но цель поразила лишь частично: не в горло ударила, а в щеку. Порвала плоть, выбила зубы и засела в языке. Вертухай схватился за лицо. Ну а дальше я и Джу оказались чужими на этом празднике жизни.
Зря щегол задумал долбить по ныряльщикам. При обычном раскладе они — народ смирный и понапрасну не дергаются: экономят энергию, ее и так в воде тратится ого-го сколько. А тут словно с цепи сорвались.
Как же — наших бьют!
А то и вовсе — нас убивают!
Не надо загонять хомяка в угол, он станет свирепей тигра и отважней смертницы в парандже. Ныряльщики накинулись на двух оставшихся в живых охранников. Вертухаев буквально порвали на куски. Видать, допекли мужиков.
Теперь наш выход. Пора явить себя народу. А то вооружатся и назначат лидера из своих, из угнетенных. В таком случае будет тяжелее взять бразды правления в свои мозолистые руки.
— Так чего сопли жуешь?! Действуй, Край! — толкнула меня Джу. — Вперед, я сказала!
* * *
Я не стал возмущаться. Потом как-нибудь поставлю девчонку на место.
Мой народ меня ждет.
— Здорово, братва! Как жизнь? Хабара вам мешок и дохлых мутантов три тушки!
Не люблю публичных выступлений, я же не политик и не актер какой. Но развод толпы нынче обязателен. Я выбрался на сушу как раз в тот момент, когда опьяненные внезапной свободой пловцы принялись делить трофеи: тебе ствол, мне ботинки, а Ваське магазин. Непонятно, правда, куда Васек тот магазин воткнет, но все должно быть по справедливости: хоть немного, хоть глупо, но каждому!
— А ты кто такой? — шагнул мне навстречу хлопчик. Ростом коротковат, но сразу видно — задиристый по-жизни. Порода такая — забияка. А тут еще повод для драки нарисовался собственной персоной, вода по ластам стекает. Да и чужая кровь ударила коротышке в голову. Единожды убивший готов убивать вновь и вновь — страха уже нет. Хочется мою требуху увидеть, да? А вот фикус тебе!
Забияка навел на меня трофейный автомат.
Надо же, как страшно. Я дурашливо поднял руки. Дурашливо — потому что автомат у забияки без магазина. Рожок при дележке достался Ваську.
— Чё, братва, не узнали?! — хохотнул я и скорчил самую обидную рожу, на какую только был способен. — Это ж меня вы всю ночь по озеру шукали! А вот он я! Страшный, жуткий и опасный! Вот вам, а не я!
И ткнул им всем кукиш.
Большой палец вытянул по максимуму, тот аж покраснел. Пловцы обиженно загудели. Но на дуэль меня вызвать никто не спешил. Слишком борзо я себя вел, будто право на то имел. Откуда мужикам было знать, что я храбрый такой лишь потому, что меня из камышей прикрывает девчонка, соплюха еще, но стрелок отменный?..
— Молодец, что пришел. Сдадим тебя Профессору, он денег отвалит! — Забияка оказался честолюбивым малым.
— Точно! — поддержал его я. — А еще премирует дедушка! За то, что охрану завалили, его верных псов! Тебя, Гулливер, первого и премирует! Как зачинщика бунта!
Лицо забияки исказил нервный тик. Я даже испугался за парня: не дай боже перекосит навсегда, какая девка на него позарится? А ведь молодой еще, жить да жить. Если с пустым автоматом не будет на людей кидаться. А иначе…
— Да я что… я просто… — Парень стушевался, сообразив, что слишком круто начал знакомство со мной.
О! Точно — Гулливер! Помню его. Отсидел за какую то ерунду: то ли пьяная драка, то ли от призыва косил совсем уж глупо — битое стекло жрал, но все равно загудел в ВС. Кажется, усмирял дальневосточных самостийников… Или это не он?.. В баре Брунгильды ошивался — после дембеля или чистой совести. Громкий был, тем и запомнился: обрубок с прозвищем великана из книжки, которую я так и не прочел.
И это у них уважаемая личность?! Тьфу и растереть. Ша, креветки, я здесь купаюсь!
Дальше я манную кашку по тарелке не размазывал — конкретно изложил, какое стадо вижу и что именно с ним сделаю. Были овцы послушные — станете мужчинами. Были рабами Профессора — станете хозяевами Периметра и Зоны. Императорами мутантов! Повелителями аномалий!..
Глаза у парней заблестели, слюна выделилась.
Я ж говорил: главное — пообещать с три короба, а там разберемся. Я это давно подметил.
А потом я их добил гауссганами. Смачно так козырнул, они просто не могли отбиться.
В общем, через пять минут Макс Край сидел за столом в беседке, разглядывая карты Зоны и прикидывая маршрут дальнейшего движения отряда. На Джу косились, но она делала вид, что мужское внимание ей безразлично. Разве только шагнула поближе и погладила меня по волосам, намекая остальным, что она — девушка командира, а потому покушаться на ее непорочность себе дороже.
Я улыбнулся и шлепнул Джу по заднице, а яростный взгляд темной проигнорировал. Должны же и у меня быть какие-то радости в жизни?!..
* * *
Следующим утром погоня, отправленная Профессором, встретила вооруженный отпор боевых пловцов Янтаря. Бой был яростный, но короткий — минут за десять мы завалили всех невменяемых, обработанных «сушилками». Они перли на нас чуть ли не в полный рост. От постоянных чисток их мозги превратились в обезжиренный кефир.
Пленных не брали. Смысла не было. Каждый из бойцов Профессора — фанатик. А у меня нет «сушилки», чтобы перекроить чужие мозги на свой лад. Может, потом как-нибудь обзаведусь… Я отогнал прочь эту подленькую мыслишку. Никому и никогда, Край, ты ничего такого не сделаешь. Потому ведь все и затеяно, чтобы никто больше не выпрямлял извилины тебе и твоему народу!..
Кстати, насчет ныряльщиков я оказался прав — их вивисекции не подвергали. То есть первые команды обрабатывались, как все слуги Профессора, но результат оказался просто ужасающий: воды Янтаря поглотили всех «подсушенных». Гидрокостюмы, акваланги, потерянное время… Дешевле было нанять сталкеров и приставить к ним охрану. А чтоб не шелестели в барах, вообще не выпускать их за пределы Зоны.
Строителям купола и преданному воинству Профессор не платил ни копейки. За баланду работали. За идеалы светлого будущего.
— Откуда знаешь, куда нам идти? — спросила меня Джу на привале.
В камуфляжной куртке и тельняшке, с волосами, перехваченными черепастой банданой, она смотрелась весьма недурственно. Будь мое сердце свободно, я с охоткой приударил бы за ней.
— Я подожду, — сказала она.
— Что?
— Подожду, пока оно освободится.
«А как же Ирод?!» — хотел спросить я, но вовремя прикусил язык. Не мое дело. Мало ли что творится в душе темной, к которой вернулась память?
— Откуда я знаю, куда идти?.. — Я заставил себя не отвести взгляд. — Профессор сказал: в моем мозгу ментальный блок…
