— Когда мы в первый раз взяли пояса, то обнаружили какие-то посторонние разговоры или мысли, — продолжал офицер безопасности. — Вроде того, что люди с другой планеты ищут детей здесь, на Земле. А потом Фран сбежал, мы снова принялись все проверять, пытаясь понять, что нам еще неизвестно про эти пояса. И тут же снова засекли чужаков!
Сомс пристально посмотрел на офицера. Зани пользовалась своим инструментом. У него тоже теперь был такой.
— Сначала один человек надел пояс, и ничего не произошло, — хмуро сказал офицер. — Но потом, спустя некоторое время, может, через день или два, он случайно с закрытыми глазами увидел какие-то записи не на нашем языке. Наподобие тех, что пишут ребята. Это не могла быть фотография, это возникло прямо у него в голове, и он это чувствовал. Слова на языке, на котором они там у себя общаются. Алфавит совсем не наш. Мне кажется, инопланетный корабль где-то близко, и он передал сигнал. Сигнал записался. Если бы ребята надели пояса, то обнаружили бы его. Но пояса-то у нас! Вот этот парнишка, Фран, и улепетнул, чтобы найти способ ответить своим.
Сомсу нечего было сказать. Он был удивлен ситуацией, да и самим собой. А он-то пытался через Гейл надоумить ребят, как связаться с Франом без риска для них самих! Они и без него обо всем догадались. В службе безопасности, к счастью, решили, что речь идет о космическом корабле, команда которого разыскивает ребят на Земле. Но ведь никакого корабля не было! Это был именно Фран, пытавшийся связаться с остальными троими товарищами при помощи кусочка меди, соломинки и пламени свечи. И, слава богу, никто не понял этого!
Четверо беглецов во времени были всего лишь детьми. А все дети устраивают секреты, обмениваются тайными словами и жестами, непонятными для взрослых. Нет на Земле ни одного уголка, где дети не создали бы собственный язык, общаясь при помощи которого так удобно не допускать родителей в свой мир.
Вот почему ни Франу, ни остальным не нужны были советы Сомса. Они знали, как разговаривать, не подвергая себя и друг друга опасности.
— Чем же он, интересно, питается? — спросил Сомс — У него нет денег, да и английский почти равен нулю, и он ведь не знает, как вести себя, чтобы…
— Он гораздо умнее, чем мы думаем! — угрюмо сказал офицер. — Днем он прячется. А ночью… Люди ведь не станут сообщать в полицию о пропаже бутылки молока с крыльца. Бакалейщик тоже шум поднимать не станет, если с прилавка утащат булку. Вот тем он и спасается.
Сомс подозревал, что здесь не обошлось без участия Гейл. Скорее всего, переживая за судьбу мальчика и не желая, чтобы он голодал, она смогла через Зани сообщить Франу, как можно достать еду, не рискуя жизнью.
— Этот парнишка чертовски умен! — настаивал офицер. — Он то и дело прихватывал то булку, то бутыль с молоком. Иногда пропускал денек. Но мы его вычислили. Пришлось проверить каждый городок на пятьсот миль в округе. Водители хлебных фургонов спрашивали у бакалейщиков: хлеб пропадает? Молочники — у жителей: молоко всегда получаете? И мы нашли, где он прячется. В Блювале, возле Плотины Навахо, вы ведь знаете, где это? Мы послали копов наблюдать за ним. Так вчера утром его чуть не сцапали! Он как раз пытался утащить буханку. Коп в него пять раз выстрелил — только его и видели. Хлеб, правда, бросил.
Сомсу показалось, что все это — дурной сон. Фран ведь четырнадцатилетний мальчик, и он в отчаянии, потому что судьба всей его цивилизации сейчас зависит от него (и только от него, ведь за товарищами неусыпно наблюдают). Только он может спасти миллионы людей от падающих с неба гор. И ему приходится скрываться. Жители этого странного мира дружно ненавидят его. Подумать только: в него выстрелили пять раз, когда он пытался украсть всего лишь буханку хлеба, чтобы не умереть с голода! И все, что ему нужно, — найти возможность спасти свой народ.
Во рту у Сомса пересохло: он, кажется, кое-что понял. Франа выследили в Блювале, рядом с Плотиной Навахо. Там крупнейшая электростанция, почти такая же мощная, как на Ниагарском водопаде.
— И тут меня будто током ударило, — хмуро сказал офицер. — Паренек прошел через тройное заграждение, бог его знает, как. Наверное, он уйму всего знает про электричество. У меня самого племянник примерно его лет, так он телевизор соберет и разберет в два счета, не хуже любого мастера. Дети часто соображают в этих делах. И я начал думать: а что, если ему нужно связаться со своими, послать им сигнал? Он был в Блювале. Мы проверили. У кровельщика пропал кусок меди пару дней назад. Кто-то вломился на склад и увел футов сорок-пятьдесят медного провода. Взрослый унес бы весь рулон. Это точно был парнишка, и он оторвал столько, сколько мог унести. Понимаете?
Сомс обнаружил, что ему сдавило горло и стало нечем дышать. Он кивнул. Офицер безопасности наклонился вперед и постучал пальцем по столу.
— Он что-то мастерит, и мы теперь знаем, что он в Блювале. Ему понадобятся еще инструменты. В Блювале уже полно копов и сыщиков. А копы, если что, будут стрелять! Потому что мы не знаем, на что еще он способен. Если уж этим детишкам удается читать мысли у нас в головах, может, они способны выкинуть нечто такое, что головы вообще взорвутся на кусочки! Они похожи на людей, но прилетели-то бог знает из какой дыры в космосе. Может, они выпускают смертоносные лучи!
Сомс тяжело вздохнул. Он, конечно, знал, что задумал Фран. Даже самый настоящий проектор смертоносных лучей — пустяк но сравнению с тем, что мог навлечь поступок Франа на головы нынешних жителей Земли.
Ученый пробормотал что-то успокаивающее.
— Может быть, опасности никакой и нет. Вы удивлялись, как он прошел через электрическое заграждение? Он использовал ходули! Он знал о них. И интересовался их устройством. Очевидно, он изготовил ходули семи-восьми футов высотой и научился на них передвигаться. А потом залез на дерево перед изгородью, встал на ходули, подошел на них к изгороди и перешагнул через нее. В его возрасте разве кто думает об опасности?! Возле часовых он, скорее всего, прополз. Так что все оказалось не так уж сложно, вполне ему по силам!
Офицер пришел в восторг.
— Точно! Черт побери, так оно и было! Нам бы последить за ним получше, а мы его проморгали!
— Я хочу вернуться на восточное побережье, — сказал Сомс. — Не оставил ли Фран какие-нибудь рисунки? Мне удалось заинтересовать его эскизами всяких устройств и механизмов, которыми увлекаются мальчишки. А он нарисовал похожие вещи из своего мира. Гейл — мисс Хейнс — сказала, что в доме ничего такого нет.
— Ну, если он что-то и позабыл, так только тетрадки с уроками, — сообщил офицер. — Когда хотите лететь?
