На этот раз Этейн была совсем не так шокирована, как тогда, когда Дарман добил раненого умбарана. Она беспокоилась только за Атина. Ее взгляды на жизнь очень изменились.
Сейчас Атин пугающе затих. Когда Дарман осторожно перевернул его набок – открылась сочащаяся кровью рваная дыра в бронепластине, примерно двадцатью сантиметрами ниже правой подмышки. Дарман снял с пояса небольшой серый продолговатый контейнер с закругленными углами и высыпал его содержимое на землю. Он заткнул зияющую рану перевязочным пакетом и приклеил его липкой лентой к броне.
– Не трать время. – проговорил Атин. Голос у него был дрожащим. – Уходи. Брось меня.
– Не строй передо мной героя, или я тебе еще и пасть заткну.
– Я серьезно. Вытаскивай Утан.
– Атин, заткнись, ладно? Я никого нигде не бросаю. – Дарман работал, с точностью, присущей тому, кого регулярно натаскивают на оказание первой помощи. Он кивнул Этейн. Она подняла руку Атина и сильно сжала ее. – Вот что пуля из верпа может сделать с катарн-броней… спокойно, братец. Я тебя вытащу. – Он снял одну из набедренных пластин Атина и отстегнул секцию нательного костюма, обнажив кожу. В руке у него уже были два одноразовых иньектора.
– Будет немного больно, понял? Спокойно.
Дарман быстрыми движениями, одну за другой, воткнул обе иглы в бедро Атина. Потом он что-то написал на шлеме Атина маркером и вернул набедренную пластину на место.
Этейн различила буквы "П" и "K", начерченные на лбу шлема.
– "П" – означает "противошоковое". – объяснил Дарман. Он уложил Атина на спину. – А "К" – означает "гемостатик", потому что "Г" слишком похоже на "П" когда ты торопишься. Это для медиков, на случай если они его не будут тестировать – так они узнают что мы ему вкатили. А теперь все будет выглядеть очень странно, но, поверь мне…
Тяжело дышавший Атин лежал на спине. Дарман улегся спиной ему на грудь, затем просунул руки сквозь ремни портупеи Атина и перекатился вместе с ним так, что он оказался лежащим снизу. Приподняв себя на руках, он подтянул ноги, встал на четвереньки а затем выпрямился – с Атином, надежно закрепленным у него на спине. Его чуть-чуть качнуло. Но он не упал.
– …это самый простой способ поднять и нести тяжелого человека. – закончил Дарман; его голос звучал чуть напряжено.
– Я могла бы помочь. – сказала Этейн.
– Да, но он мой брат. Кроме того – тебе еще тащить доктора Утан.
Этейн почувствовала мгновенный укол стыда за то, что забыла о ней. Но ученая все так же лежала здесь – связанная, совершенно тихая и, несомненно, растерянная. Этейн наклонилась над ней.
– Пошли, доктор. – скомандовала она. – Она потянулась поднять ее – но ее руки коснулись чего-то холодного и мокрого. Чуть ниже ребер Утан торчал зазубренный бледно-серый осколок пластоидного сплава от брони Атина. Доктор истекала кровью.
– Нет. Только не это. Смотри. Дарман, посмотри.
– Файрфек. После всей этой долбаной…
– Нет, она жива.
– Так, срочно тащим ее к точке эвакуации. И лучше бы у них на борту оказался медик.
Досада была внезапной и сокрушительной. Этейн почувствовала ее. Она едва не заставила ее замереть на полушаге, слишком подавленной несправедливостью всего этого, чтобы двигаться – но это не остановило Дармана, а потому и она не собиралась сдаваться. Его абсолютная дисциплинированность была почти что осязаема. За несколько дней она научилась у него большему, чем за все ученичество у Фульера. Столько раз побывать в считанных секундах от смерти – такие уроки запоминались куда надежней .
А еще Этейн узнала что так появляется привязанность, которая причинит ей немало боли в будущем. Это было хуже чем влюбиться. Это было совершенно иным уровнем привязанности: разделенная боль. Учитель Фульер говорил что можно разлюбить, но Этейн узнала что от этого избавиться нельзя, потому что нельзя изменить прошлое.
Она вскинула Утан на спину и перевалила ее чуть выше, так, чтобы та удобно улеглась у нее на плечах.
– Двигаем, Дарман. – скомандовала она, и с трудом узнала свой голос. В это мгновение она говорила совершенно не по-джедайски.
Хокан все еще был на свободе. Найнер знал это. Он видел его – или, по крайней мере, кого-то в его броне – выбежавшего из здания. Офицер, которого застрелил Дарман, был молодым капитаном. И Хокан наверняка сделал то же, что сделал мертвый капитан – и выследил их через десантный катер. Их спасение могло также оказаться и их гибелью.
– Примерно еще один клик. – сказал Фай. – Что слышно про Атина?
– Ты не переключился на дальний комлинк?
– Нет. Сейчас я не могу отвлекаться еще и на него.
Найнер начал понимать, как справлялся с проблемами Фай: парень просто отключался. Иногда – буквально. Он подумал – кто или что могло его такому научить, потому что Скирата этого сделать не мог. Кэл Скирата переживал, и порой это было слишком хорошо заметно.
– Надеюсь, после этого мы получим назначение в город. – пробурчал Найнер. "Оставайся оптимистом. Смотри вперед." – Прекрасный, шумный, бурлящий город, куча мест, где можно спрятаться и полно проточной воды. Наблюдение. Сбор данных. Красота.
– Нет уж. В джунгли.
– Больной?
– А джунгли – они как город. Кругом все шевелится.
– Ты беспокоишься за Атина.
– Серж, заткнись, а? Сейчас я беспокоюсь только за себя, понятно?
– Еще бы.
– И почему мы просто не раскатали весь этот район из космоса…
– Данных не было. Вирус мог быть в нескольких разных местах. Могли накрыть не все – и так и не узнали бы про это, пока не стало слишком поздно.
– Вот только стоило собрать хорошую команду…
– Он еще жив, Фай. – Найнер переместился назад, переходя на роль аръенгарда. – Он еще жив. Джедаи могут лечить. Дарман правильно провел всю неотложную помощь…
Найнеру никогда не нравилось быть ведомым в патруле, особенно ночью. А еще меньше ему это нравилось, когда ведущий кричит "Ложись!"
Он рухнул в траву и присмотрелся – куда нацелил свою "диси" Фай.
– Спидер. – проговорил Фай. – Догадайся, чей. Двигается впереди, справа налево. Это должен быть Хокан.
– Можешь его снять?
– Будет на мушке, когда выйдет из-за деревьев.
– Тогда не теряй времени
Найнер отсчитывал секунды, провожая спидербайк прицелом винтовки. Спидер, двигавшийся за куваровой опушкой, мелькал, словно освещенный стробоскопом. Вспышка энергии застила ПНВ и седок, в облаке пара, вылетел из седла.
– Так-то лучше. – заметил Найнер.
Они выждали несколько обязательных секунд, чтобы убедиться что Хокан действительно подстрелен. Никакого движения видно не было. Найнер заметил отблески гданских глаз в траве, признак того, что хоть кто-то думает, что схватка закончилась и можно без опаски выбираться наружу.
