– Погоди.
Сергей поставил таймер на пятнадцать минут и воткнул иглу в массу взрывчатки.
– Теперь давай. Встретимся в коллекторе. Они наблюдали сквозь окно, как маленький и ничтожный в сравнении с огромной сигарой Кожемякин вошел в помещение, как пробрел к самому корпусу инопланетной штуковины, как аккуратно установил под одной из массивных станин пакет. Потом огляделся, подошел к ряду шлангов на стене, открутил какой-то кран. Повернулся и пошел к двери.
– Что вы там с краном делали? – спросил Сергей, когда Кожемякин вернулся.
– Газ открыл, – гордо сказал тот. – Чтобы уж наверняка. Все равно они утечку не успеют зафиксировать.
«Продумал, надо же…»
– Поторопимся, – бросил Сергей и полез по шахте.
Когда они выбрались наверх, Кожемякин спросил:
– У вас есть транспорт?
– Нету.
«Что же с ним теперь делать, – подумал Сергей. – Не стрелять же, в самом деле… И с собой брать пакость не хочется».
– Эй, эй!
Он успел сделать судорожное движение в сторону «доцента», но Хейти оказался куда стремительнее. Короткий рубящий удар ладони по шее Кожемякина свалил того на пол.
– Ты что? – рявкнул Сергей, отталкивая эстонца. Тот остановился, опустил руки, словно игрушка, у которой кончился завод.
Одного взгляда на закатившиеся глаза Кожемякина хватило, чтобы понять, что эстонец только что быстро и качественно убрал исполнителя. Сработал, стало быть, механизм. Подсознательно, а сработал.
«Теперь главное – а как насчет меня? Какие там у него указания про капитана Слесарева?»
Сергей развернулся так, чтобы держать Хейти в поле зрения.
– Потом поговорим…
Он вытащил из кармана бесполезный пистолет эстонца, тщательно вытер о халат покойника и сунул ему в руку. Если тут что-нибудь уцелеет, пускай оперативники голову ломают.
– Пошли! Скорее!
Выбирались они привычным Сергею путем. Хейти он пропустил вперед, чтобы контролировать его поползновения. На забор неожиданно ослабевшего эстонца пришлось подсаживать, а через кусты – едва ли не тащить на себе.
Когда вдали показались огни автозаправочной станции, Сергей толкнул Хейти в заросли сирени и тяжело опустился рядом.
Он не представлял, куда идти и что делать дальше. Вот-вот корпус Е рванет, и тогда начнется кутерьма, в которой можно будет угнать машину, например, или придумать что-то еще… С другой стороны, наедут пожарные, «скорая», менты, и кто-нибудь может Сергея узнать.
Что ВООБЩЕ теперь делать?
Сбылась мечта идиота?
А дальше?
Ничего не закончилось, понял Сергей, глядя на зеленый светящийся щит заправки: «ДТ – нет». Ничего не закончилось. Все только начинается.
И в этот момент за спиной рвануло.
Вот и собран урожай.
Егор Летов
Их кинуло на какие-то ветки. Хейти почувствовал, как по глазам больно хлестануло чем-то колючим и жестким. Тотчас след от удара начал наливаться жаром. Наверняка кожу порвал…
Упав, Хейти всем телом ощутил, как заворочалась земля. Словно что-то огромное вздрогнуло там, в глубине, и поперло к поверхности! Показалось, сейчас вырвется, натворит бед, сомнет, растопчет города… Хейти сильнее вцепился в траву, кулаками сжал какие-то корешки, веточки. Как будто удерживал всю поверхность, всю тоненькую земную корку, не давая вырваться тому страшному, огненному, что проснулось в глубинах…
В этом огромном чувстве страха за все земное он даже не слышал, как загремели рушащиеся конструкции, как жалобно зазвенели вылетающие стекла, как свистели в небе осколки чего-то, уже не существующего на этом свете. Он даже не слышал, как покрывал все вокруг матом патриотически настроенный капитан Слесарев, который лишил свою державу уникальной летающей тарелки. Потому что хотел, чтобы держава эта была лучше, еще лучше, все время лучше…
Сергей стоял на коленях, словно молился, и материл и небо, и землю, и правительство, и инопланетян, и все, что видел, и насколько хватало его могучего словарного запаса. Когда слова наконец кончались, он начинал заново. Он видел, как обрушился корпус Е, словно под ним образовалась пустота и фундамент стремительно ушел под землю, как столбы пламени взметнулись к небу и опали, чтобы снова появиться уже почему-то над главным корпусом.
Факт, что НИИ и Объект разрушены окончательно и бесповоротно, не оставлял сомнений. Пропала цель, пропало все, что было смыслом жизни капитана в последние несколько дней. Казалось – ложись и помирай.
– Вот тебе, м-мать, и кризис среднего возраста! Справил праздничек… – негромко, после ругани, сказал капитан.
Хейти оторвался от травы и, тяжело дыша, словно действительно в одиночку удерживал землю от катастрофы, спросил:
– Чего кризис?
– Среднего возраста, – отозвался капитан. Хейти кивнул и снова уткнулся в траву.
– Вставай! – сказал Слесарев. – Идти надо…
– Куда?
– Если бы я знал… Куда-нибудь, но надо… У тебя какие-нибудь инструкции есть на этот счет?
– Нет у меня ни хрена… Надо будет, эти сволочи меня сами найдут. Уж не беспокойся.
– Да я и не беспокоюсь… Я теперь ни о чем, на хрен, не беспокоюсь! – сказал капитан и хихикнул.
Хейти подхватил.
Минуты три их бил тихий смех. Безрадостный, нервный.
Когда наконец напряжение отпустило, Слесарев мотнул головой и продолжил:
– Все равно уходить надо. Так что вставай и потопали.
Хейти поднялся на ноги. Сергей уже шел впереди, слегка пошатываясь.
У обоих было такое ощущение, как будто силы покинули их, вылились куда-то. Хотелось спать.
– Так куда идем? – Хейти догнал Сергея.
– Слушай, не знаю я, куда идем… На стройку идем.
– Нельзя туда, там нас уже видели. Два раза в одно и то же место нельзя…
– Предложить что-нибудь хочешь?
– Не хочу… У меня-то сценарий ясный. Меня найдут и, жив я или мертв, переправят куда следует.
– Откуда такая уверенность? – спросил капитан.
– Не знаю. Есть, и все.
– Это неплохо… – одобрительно сказал Слесарев. – Это очень даже неплохо… Вот только когда они тебя найдут?
Хейти ничего не ответил. Ему в голову пришла одна занятная мысль.
– Погоди… – Он остановился и посмотрел на Сергея, вставшего шагах в пяти. – Мне тут подумалось… Не переправят они меня.
– Почему так? – По тону, каким Сергей это произнес, Хейти понял, что тому все и без того ясно.
– Потому. Им ведь не я нужен, а материалы Кожемякина. Ну и я, чтобы следов таких явных не оставлять… Я в последнюю очередь.
Сергей молчал, исподлобья глядя на Хейти.
Хейти всем телом ощутил недоверие и усталость, возникшие между ними. Капитан был готов умереть, но ничего не отдать эстонцу. Он был готов убить Хейти и себя, но не выпустить полученный диск из рук.
