А потом он снова почувствовал присутствие разума риллианина, но на этот раз не испугался. Шеннон не очень хорошо умел передавать мысли, но читать их мог прекрасно, используя рецепторы сверхнизких частот, которые были у всех кириан.
Он услышал риллианина, прирожденного убийцу, транслирующего страх, боль, разрушение, триумф.
Потом — тишина. Он снова был наедине с Бредли, которая тревожилась, потому что до сих пор не появились Йетс и Есилькова.
Шеннон лежал на кушетке, прикрыв глаза. Так он мог видеть Эллу, сидящую за столом Йетса. Она сидела тихо, подпирая голову рукой — боялась его разбудить. Если бы хоть кто-нибудь из людей не спал, бодрствовал в полном смысле этого слова, по Уэбстеру, Шеннону было бы здесь легче. Но они все дремали и только должны были проснуться.
И среди них Шеннон должен сотворить чудо. Он не мог остановить свое сердце, он не мог терять надежду.
Он был благодарен вселенной, которая создала его, и когда почувствовал, что риллианин рядом, то подумал, что его одиночество кончилось. Он больше не был затерян неведомо где во времени и пространстве, куда невозможно было бы добраться от Провала через одиннадцатимерный космос. Это было не так. Здешняя вселенная тоже была одиннадцатимерной. И он остался в своем времени, и сигнал его передатчика услышат живые кириане, а не безмолвные звездные системы, чьи жители еще не вошли в Сообщество.
И его задача, первоначальная задача, все еще оставалась в силе. Маяк — наименьшее, что он должен сделать.
Но и после этого нельзя будет умереть, заснуть в руках Терри: еще надо выполнить миссию, с которой «Кир Стар» направился к границе с риллианами.
Он благодарил в душе риллиан, своих заклятых врагов, за то, что они поддержали его в минуту слабости. Если бы он мог встретиться с их посланником! Тогда его благодарность была бы безмерной.
Сделай так, чтобы будущее было тебе подарком.
Терри будет так рада, когда их души встретятся, узнав, что он нашел способ оценить риллиан. Ненависть разрушает, она — эквивалент распада молекул.
Как атомная структура, черпающая энергию из безграничного энергетического моря, при этом оставаясь стабильной, Сообщество Кири прочно существовало, находя источник жизни в доброй воле и взаимном уважении. Таким был краеугольный камень Кири.
Шеннон сел на кушетке, зная, что Бредли немедленно отреагирует на его пробуждение. Она подняла голову, отбросила завиток волос с лица и сказала ему, скривившись:
— Только не начинай опять: «Где Йетс, где Есилькова». Мы с ног сбились, разыскивая их. Рано или поздно они найдутся. Может, хочешь жасминового чая и бутерброд с огурцом?
— Вода с цветами, да, спасибо тебе.
Напиток стимулировал мозг. Надо быть осторожным, может развиться зависимость. Его рот наполнился слюной, когда он подумал о нем.
Бредли встала. Ее движения были резкими.
— Я собираюсь что-нибудь съесть, а ты можешь смотреть, как я убиваю эти беззащитные фрукты и овощи, если не хочешь присоединиться.
Она показала ему зубы, чтобы он понял, что это была шутка.
Они уже обсуждали поедание растений, пока те еще были живы, но Элла не видела альтернативы: почти все, что ели люди, было еще живым или только что убитым.
Сначала он думал об этом с отвращением, но потом немного привык. Жизнь переходила от низших форм к высшим, высвобождаясь из клеточной оболочки. Пока человечество не создаст технологию для производства неживых питательных веществ, люди будут убивать растения и животных.
Снова он с трудом удержался от желания сравнить людей с риллианами. Но не обсуждать же это с Бредли…
Она по телефону заказывала пищу:
— Фруктовый салат с овечьим сыром, йогурт, жасминовый чай, кофе, три салата без приправ. И позвони Маклеоду. Скажи ему, я заказала легкий ужин и жду, когда он присоединится. Пусть скорее заканчивают там совещание.
Она повернула голову, и тут ее словно смыла волна. На ее месте Шеннон увидел… что-то невообразимое. Какой-то взрывающийся шар.
Одновременно он почувствовал каскад еще чьих-то эмоций, от которых сводило челюсти. Сначала злоба — такая интенсивная, что у него свело горло. Потом — боль, головокружение, потом с головы до ног его пронзило торжество… Риллианин был существом на четырех ногах, он сжимал оружие, похожее на рога, и шел к шлюзу, через который он, Шеннон, попал в подземный город.
— Друг Бредли, — сказал Шеннон. — Убивать обед — одна вещь. Убийство высшей жизни — другая вещь. Плохая вещь. Не убивать риллианина для Шеннона, ладно?
— Шеннон, если мы найдем риллианина и нам придется его убить, то это будет не из-за тебя. Не волнуйся, — она подошла к нему, что означало у людей, что она хочет подчеркнуть свое внимание к нему.
Бредли подтащила стул поближе к кушетке и села.
— Не волнуйся так, Шеннон. Мы защитим тебя всеми способами. И поможем тебе. Мы же обещали. Ты экстрасенс, должен это чувствовать.
— Не убивать риллианина. Шеннон будет вести переговоры. Шеннон должен поговорить с риллианином. Очень важно.
— Да, приказ твоего правительства. Мы уже знаем это. Мы тоже хотим поговорить с твоим правительством, когда построим передатчик. Но ты должен больше нам помогать…
— Не сейчас. Скажи, друг Бредли, Шеннон поговорит с живым риллианином?
— Почему ты думаешь, что здесь появится живой риллианин? А если появится, захочет говорить с тобой?
— Риллианин пришел, он здесь. Пока мы говорим, идет. Разрушение вашего передающего шара не заставит вас убить его?
— Ты думаешь, когда придет риллианин, он разрушит спутник связи? Тогда мы получим что-то вроде предупреждения, — глаза Бредли сияли, она излучала удовольствие, надеясь, что он будет долго говорить с ней.
Наверное, он неясно выразился, еще плохо владея ее языком.
Шеннон решил попробовать объяснить ей еще раз, что дело не терпит отлагательств.
— Риллианин здесь сейчас. Спутник связи взорван. Обещай Шеннону, люди не станут стрелять…
Поток риллианской злобы, недоумения и боли заставил его замолчать.
Когда он снова смог воспринимать окружающее, Бредли сидела рядом и уверяла его:
— Прошли века с тех пор, как мы сначала стреляли, а потом задавали вопросы. Не волнуйся так. Мы поможем тебе связаться с твоим народом, вот увидишь.
Шеннон предпринял экстраординарные меры, опасаясь нового потока риллианских эмоций. Он взял свой шлем с кушетки и надел его.
Бредли была в ужасе.
— Шеннон, не надо. Пожалуйста, Шеннон, я не хотела обидеть тебя. Тебе не позволят никуда пойти, пока Тинг не удостоверится, что прогулка не будет для тебя опасна. Мы очень тебя ценим, помни об этом. Ты же первый пришелец, с которым повстречалось человечество.
