Река была мелкой, но с топким дном, поросшим водорослями. Лошадям приходилось несладко, и они лезли в глубину неохотно. Зато противоположный берег порадовал чистым песком пляжа, зеленью луга и симпатичным лесочком в сотне метров. И дрова имеются, и место для отдыха. Обернувшись, посмотрел, как первая телега подходит к середине переправы и от нее вниз по течению расплывается пятно потревоженного ила. Покосился на солнце — заходить собирается, а у нас обоз только начал перебираться…
Мои страхи оказались напрасными: до темноты успели переправиться все. И дрова заготовить успели, и круг из повозок сделать, и даже колья между ними местами вбили. Лагерь наполнился аппетитными запахами из сотен котлов, я с аппетитом умял полную миску все той же опостылевшей каши без масла, а до этого успел немного помыться выше по течению: покончил с грязью, оставшейся от утреннего приключения.
Моему примеру последовали многие — народ здесь, как я заметил, достаточно чистоплотный, а вчера подходящего водоема не встретилось.
Четвертый день похода, как бы медленно мы ни шли, все равно уже сделали больше сотни километров. Трудновато по бездорожью двигаться, но это единственное неудобство — нам не мешает ни погань, ни зловещие демы. Да и погодка отличная, будто специально для нас кто-то ее включил. Самочувствие тоже наладилось — даже утренний экстрим уже забылся.
Еще два-три дня такого пути — и доберемся до границы, а уж там…
Под утро на нас наконец напали.
* * *
Как и в первый раз, тревогу поднял попугай.
Спал я сегодня хоть и крепко, но без скачущих лошадей и коматозного состояния, — от зловещего шипения проснулся сразу. Поднял голову с походной подушки — седла, повернулся на шум. Зеленый, устроившись на специально воткнутой для него удобной ветке, принял ахтунг-форму «взрыв на макаронной фабрике» и издавал соответствующие звуки.
Тревоги я поднимать не стал — без меня уже подняли. Предприимчивый Арисат, боясь пропустить первые предвестники приближения врага, на ночь ставил рядом со мной дозорного, приказывая ему глаз не спускать с попугая. Эта мера себя оправдала — теперь вокруг, в темноте, угадывалось движение; часто звякало металлом; вся эта специфическая возня намекала на подготовку лагеря к бою.
— Зеленый, ты, если что, лети в лес, ищи скворечник и там отсиживайся.
Птиц и без того напрасно рисковать не любит — без меня разберется, но заботу проявить ведь нетрудно.
Из темноты вырос Тук:
— Сэр страж, похоже, гости к нам идут… незваные.
— Да понял я уже.
— Арисат народ расставляет, а я при вас буду. Прикрою, если что: у меня латы, щит и секира добрая, а у вас только кольчуга и меч смешной.
Эх, горбун, знал бы ты, что подобными «смешными» клинками можно сделать. Будет у меня возможность — обзаведусь настоящим мечом, размеры вбиты в голову не хуже чертежей резонатора. Эталона метра у меня пока что нет, но пропорции-то имеются, да и приблизительно прикинуть смогу — точности до миллиметра мне не требуется. Но и с этим оружием я далеко не беспомощен. Любое железо только тогда полезно, когда к нему привык, за эти дни хоть немного с ним освоился и почти уверен, что в бою оно меня не подведет.
Хотя как знать — не проверял…
Намотал портянки, вдел ноги в сапоги, затянул шнуровку на боках. Шлем на голову, застегнуть, теперь наручи — Тук помог. Топор — в жесткую петлю на поясе, ножны с мечом — туда же, арбалет и колчан — за спину. Кольчуги на ночь не снимал: все, к бою готов (теоретически).
Защитники лагеря собирались возле линии повозок. Порядок с этим делом у них был идеальный — каждый воин без дополнительных указаний знал, возле какой телеги ему следует находиться при нападении. Женщины, дети и старики отступили в центр, окружив жестоко стреноженных лошадей, коров и мелкий скот, — между этой кучей и полосой обороны осталось пустое пространство. О назначении его я догадался самостоятельно, увидев, что дружинники, несмотря на темноту, поспешно седлают лошадей. Новолуние на носу, да и тучки наползают — темень кромешная. В таких условиях кавалерия малополезна — ей свет подавай. Легко догадаться, что при начале боя зажгут факелы и костры, а затем конница начнет носиться по периметру, оперативно нанося удары по прорвавшемуся противнику.
В этом замысле мне не нравилось одно — за спинами пеших вояк (и моей в том числе) будут гореть многочисленные огни. На их фоне нас любой желающий рассмотрит без трудностей. Хотя, возможно, и без этого погань во мраке ориентируется отлично, так что хуже не будет.
Тук, застыв между телегами, небрежно взвалил лезвие секиры на наплечник, оперся на оглоблю:
— Все, сэр страж, тут и постоим. Вы бы лучше копьецо себе взяли — я буду их держать, а вы из-за спины бейте или цепляйте крюком за шею, под топор подтаскивайте.
— Не надо, с мечом я быстрее работать могу, и длина у него подходящая.
— Ну как знаете. Только под руку правую не подходите — я с замаха от самого горба бью. Если попаду таким ударом по макушке, лезвие разве что в яйцах застрянет, и то вряд ли. А чего ему там застревать? Костей-то в них нет…
На телегу, что слева, ловко забрался лучник, прислонил колчан к борту, в левую руку взял несколько стрел. Я не спешил браться за метательное оружие — стальной тетивой пока не обзавелся, а жильную долго держать в натянутом состоянии нежелательно. Даже в ненатянутом нагрузка от согнутой стальной пластины выходит приличная — не стоит усугублять.
Попугай приземлился на плечо (и как он меня в полной темноте находит?), вытянул голову в направлении реки, зашипел. Странно, я предполагал, что погань подбирается со стороны леса, который недалеко от нас темнеет: она же вроде воды текучей не жалует. Видимо, от разоренного убежища месть пришла, вдогонку, не зря я от него хотел подальше убраться. Решил поделиться своими соображениями с Туком, но тут началось.
Хором залаяли собаки, заржали лошади, от реки противно завизжали, заквакали — угрожающие звуки приближались.
— К речной стороне! Огни зажечь! — Арисат взревел, как авиалайнер на взлете.
Застучали копыта лошадей — боевым животным даже тьма не помешала. Хотя светлело на глазах — по периметру женского столпотворения быстро разгорались костры и факелы. Глядя на это, я понял еще про один плюс такого освещения — самые слабые члены общины будут скрыты от глаз врага, вряд ли погань сумеет разглядеть их через огненное кольцо. Парадокс зрения — сидя в уютной квартире, ночного двора не разглядишь, пока не щелкнешь выключателем.
Из тьмы во тьму смотреть можно, из света во мрак — бесполезно, бакайцы это понимают.
