Только он замолчал и на тропинке, которая вела к лагерю, появилась тень. Она приближалась, и вскоре можно было различить фигуру человека. Есть! Людоеды, действительно, рядом.
Передовой боец противника замер и поднял бинокль, наверняка, ночной. Он увидел лагерь, огни, палатки и караульных. После чего обернулся, махнул рукой, и появились его сотоварищи. Людоеды шли небольшими группами и двигались очень тихо, обходили лагерь, и пока все было именно так, как нам нужно. Вот только оказалось их меньше, чем сообщал Ехэр, не больше сорока.
«Где остальные?» - промелькнула в голове мысль.
Однако подумать об этом я не успел. Один из вражеских бойцов обнаружил «монку», запутался в полевке, которая крепилась к электродетонатору, и закричал:
- Мина!!!
Его громкий крик разнесся по окрестностям и это были его последние слова. Тянуть время дальше смысла не было, и Андрей Иванович стал подрывать мины.
МОН и ОЗМ взрывались одна за другой, и половина людоедов попала под осколки, а затем пришла очередь стрелков.
- Пора! – крикнул я Валерке.
Кругом хаос, но невдалеке два врага, они как раз на линии огня, и я открыл огонь. Пули 7.62 мм ударили в их тела и отбросили с тропы. Один еще был жив, попытался уползти, но короткая очередь заставила его остановиться. После чего в бой вступил мой напарник. Он бил из автомата и я заметил, что он прижал к земле группу из нескольких людоедов. Цель достойная, так что я развернулся и накрыл их огнем. Патронов не жалел и сотка закончилась быстро.
- Короб давай! – закричал я.
Валерка подтолкнул запасной короб. Я стал перезаряжаться, а он продолжил бой. Стрельба. Вспышки. Взрывы и вопли людей. Рубило серьезное и уничтожить людоедов оказалось не просто. Их осталось немного, меньше десятка, но они продолжали держаться и не отступали.
- А-а-а!!! – неожиданно рядом с окопом возник рослый людоед в цифровом камуфляже и автоматом.
Что он хотел, понятно, прикончить нас, и у меня в голове промелькнула мысль:
«Конец!»
Однако тело действовало само по себе. Не знаю как, но я смог перевернуться на спину, задрал ствол пулемета вверх и потянул спусковой крючок. Длинная очередь врубилась в грудь противника, и он отлетел в темноту. А затем все затихло.
Руки и ноги слегка дрожали. Сказывалось нервное напряжение. Но я приподнялся, осмотрелся и увидел, что сражаться больше не с кем. Упрямых людоедов закидали гранатами, а затем по ним отработали из огнемета. Остались только посеченные осколками и пулями трупы, да обугленные обрубки.
- Вань… - простонал Валерка.
- Чего? – я посмотрел на него и увидел, что он прижимает к груди раненую руку.
- Зацепило меня… Помоги…
- Сейчас.
Я стал перевязывать приятеля, а наши бойцы покинули позиции и занялись сбором трофеев. Дядька попытался навести порядок, я услышал его голос в рации, но ополченцы есть ополченцы. Они не хотели никого слушать, не научила их жизнь осторожности. Поэтому разбрелись и поплатились за свою беспечность.
Как только я закончил перевязку, в стороне раздался неразборчивый окрик, а затем хрип.
«Добивают раненых людоедов», - подумал я, и в этот момент снова началась стрельба.
Со всех сторон трассера и над головой посвист пуль. Опять вопли раненых. А в рации голос Андрея Ивановича:
- Вторая группа людоедов подошла! Мать вашу! Рассредоточились! Бараны!
Бой продолжался. Пока один отряд противника входил в ловушку и погибал, другой обошел нас по флангу, выбрал удачный момент и ударил.
Опять я упал за пулемет, а Валерка замер рядом. С высотки на одном уровне с моей позицией били сразу три или четыре автомата. Наши бойцы оттуда ушли, а людоеды обосновались. Следовало их прижать, чтобы попавшие под обстрел ополченцы могли отступить, и я отвлек внимание на себя.
Очередь! Еще одна! И еще! Очередная сотка закончилась. Смена короба. Затвор на себя! Огонь!
Пулемет дергался в моих руках, и запах пороха дурманил голову. Боевой азарт накрыл меня, погрузил в какое-то безумие, и все мысли вылетели из головы. Осталось только желание стрелять и не останавливаться.
Снова рация:
- Иван! Отход! Бросай все! Уходи на запасную позицию!
Приказ есть приказ. Я бросил пулемет, к которому у меня была еще одна лента на двести патронов, дернул за плечо Валерку и вместе с ним юркнул в темноту.
Позади взрывы. Мою позицию забросали гранатами. Но нас на высотке уже не было. Мы бежали без оглядки, драпали, что было сил, и через двадцать минут оказались возле нашего вертолета.
От отряда ополченцев после ночного боя уцелело семь бойцов и два разведчика, Ехэр Вара и его отец. Всего – девять, без учета нас с Андреем Ивановичем. А у людоедов каждый человек в стае боец, и выходило, что мы по-прежнему в меньшинстве. Поэтому уцелевшие аборигены, которые собрались в горном лагере, где прятались их семьи, посидели, почесали затылки, посовещались и решили, что факторию не отбить и надо уходить.
После этого они разделились. Большая часть, собрав пожитки, медленно двинулась к Верхней Пеше, там сородичи, которые могут их принять. А несколько семей немного задержались и к нам направились мужчины, Ехэр и Павел, а с ними Валерка Комаров.
Нас на совет не пригласили, слово за слово, зацепились с аборигенами языками, и доверительное отношение быстро превратились в настороженное недоверие. По этой причине мы сидели возле вертолета, ждали, чем все закончится, и собирались улетать. Понятно же, что в одиночку нам с бандой Берсерка не справиться, и придется в очередной раз прятаться в подземельях. Людоеды придут или нет. Это неизвестно. А жизнь продолжается, и мы в первую очередь обязаны подумать о себе. Но перед этим хотели пообщаться с Варами, и они сами к нам подошли.
- Иваныч, люди решили уходить в Верхнюю Пешу, - присаживаясь рядом с дядькой, сказал старый Вара.
- Уже слышал об этом, - ответил Андрей Иванович, а затем покосился на Ехэра и Валерку, усмехнулся и спросил Павла: - А вы почему не ушли?
- К тебе хотим попроситься. Возьмешь?
Снова дядька усмехнулся:
- Я думал, что вы все к нам захотите.
- Была такая мысль. Люди хотели в ваше поселение уходить. Но мы знаем, что никакого поселения у вас нет и вы живете в бункере, в который все не поместятся. Поэтому я сказал, что вы никого не принимаете.
- Выходит, ты обманул сородичей?
- Я сказал, как есть. Просто о некоторых вещах умолчал.
Старик нахмурился, а дядька хлопнул его плечу:
- Ладно, не обижайся. Я понимаю тебя. Ты подумал, что сотни человек мы к себе не возьмем, а три-четыре семьи вполне. Так?
