В ответ Гинтири буквально взорвалась:
– На военных кораблях никогда не было, не может быть и никогда не будет временно исполняющих обязанности капитана! Бывает только капитан! Всегда! В случае гибели капитана им автоматически становится старший офицер. Пока на корабле останется хоть кто-то живой, он и будет капитаном, даже если это простой солдат или уборщик.
Девочка буквально сжалась от такого ответа, а Павел вмешался:
– Так ты, Гинти, и есть старшая.
– Нет! – сразу успокоилась та. – Ты лейтенант, она целый капитан, пусть и орудийной платформы, а я простой пилот-истребитель.
– Тогда какого Арбитра тут разоралась на старших по званию?! – ответил он, после чего повернулся к девушке: – Наташа, гони этих сумасшедших со своего мостика.
Капитан не знала, как реагировать, ведь не формально, а реально старшей, с правом отменить любой приказ даже настоящего капитана, была именно моя напарница Гинтири. Тогда положение спас техник-ожу:
– Из ангара докладывают о готовности истребителя.
Мы сразу сорвались с места.
– Какая муха тебя укусила? – обратилась я к напарнице на бегу. – Зачем наорала на девочку?
– На боевых кораблях не бывает временных капитанов, – упрямо ответила та.
Гинтири. Пилот-истребитель
В ангар я зашла, будучи под впечатлением от только что состоявшегося разговора. Неприятные, честно скажу, ощущения. Сама не понимаю, почему сорвалась? Ну, ляпнула девчонка-хомо глупость, и что? Это еще не повод. Я, конечно, права – на военных кораблях временных капитанов быть не может! Факт, известный абсолютно всем. Но в любом случае не стоило. Лучше бы просто спокойно ей объяснила. Вон, даже напарница и та косится.
Не успела успокоиться, как чуть не сорвалась еще раз. Эти!.. Эти… Эти…
Так, Гинтири, возьми себя в руки, вон Даля что-то почувствовала и опять косится. В общем, эти, мягко выражаясь, техники подготовили вместо истребителя штурмовик.
– Особая модель! – поспешил пояснить ожу, видимо, прочитав эмоции у меня на лице. – Вооружение намного лучше любого истребителя, а по маневренности почти не уступает.
Как будто я сама не знаю! Только «почти не уступает» с точки зрения читающего техданные и того, кто сидит в пилотском кресле, – две огромнейшие разницы.
Вообще-то космические штурмовики – неплохие машины. Даже хорошие. Предназначены для работы с объектами на астероидах и малых безатмосферных планетах. По сравнению с истребителями заметно тяжелей, лучше бронированы, лучше вооружены и, соответственно, менее маневренны. Им это не так уж и нужно, не то предназначение. Если сравнивать дальше, то во встречном бою – группа на группу – не все однозначно. Не линкоры, конечно, но истребителям лучше не соваться. А один на один – все наоборот. И пускай именно эта модель имеет улучшенные качества, все равно не то, чего хотелось бы.
– Не переживай ты так, – поняла, о чем я думаю, напарница. – Сколько там полностью боеспособных истребителей осталось-то? Мы их все порвем!
– Порвем, – пришлось согласиться мне.
Ей, конечно, хорошо, калибр больше, ассортимент оружия шире… Но выбирать все равно не приходится, так что справлюсь. Тем более нагрузка на стрелка тут куда выше, чем на пилота. Недаром на тяжелых штурмовиках экипаж состоит уже из троих и из них стреляют двое.
В этой части поврежденного линкора даже катапульта оказалась исправна, в бой мы вырвались из ее шахты, а не своим ходом. Техники, подготовившие именно эту машину, оказались по-своему правы. Понятно, что им просто было не из чего выбирать, но если бы такая возможность имелась, все равно стоило отдать предпочтение штурмовику. Это я поняла сразу, как только увидела картину боя.
– Ты думаешь то же, что и я? – спросила напарница.
– Да, – ответила ей.
На таких машинах против линкора не повоюешь, тем более в одиночку. Истребитель, пусть и не причинит тому никакого вреда, хоть может увернуться за счет скорости и маневренности, штурмовик уже нет. Но это если иметь в виду полностью боеспособный линкор, а тут такие не очень-то и сохранились.
– В первую очередь пройдемся по кораблю, который дерется с нашим, – предложила напарница.
Я не стала возражать. Хотя сомневаюсь, что нас хватит на то, чтобы добить хотя бы один линкор. Но кого штурмовать первым, и так было ясно. Прямо на уцелевшие орудия я, естественно, машину не выводила, но и расстрел уже искореженного борта точно не прибавит линкору живучести. В том, что Даля сумеет найти достойные цели, можно не сомневаться. У моей напарницы настоящий талант стрелять вслепую. При втором заходе обнаружили, что не все орудия обрабатываемого борта выведены из строя. Пара смогла ответить.
– К счастью, не главный калибр, – прокомментировала напарница.
– Тот, на таком расстоянии, распылил бы нас на атомы и не заметил, несмотря на любые щиты, – согласилась я, уклоняясь с траектории обстрела. – Но эти тоже не подарок.
– Справимся, – ни на мгновение не усомнилась Даля. – Ты, главное, подлети под хорошим углом.
Орудия мы подавили, получив в ответ несколько попаданий. Защитное поле выдержало, оно у штурмовика помощнее истребительского будет. Но диагностика половины генераторов уже показывала критические перегрузки. Дальше придется рассчитывать только на броню, а это для серьезного удара вообще ничто.
Четвертый заход принес результаты. Напарница сумела попасть во что-то важное. Внутри дзынирского линкора начали происходить взрывы, и он прекратил бой с нашим. Да и мы успели вовремя, так как почти сразу нагрянула пара истребителей. Для штурмовика и одного более чем достаточно, а уж двух тем более. То, что один из них беспилотный, – слабое утешение, а то, что оба со следами попаданий, – уже лучше. Но и мы, увы, успели несколько ударов схлопотать.
Автомат Даля подбила вроде как легко, но и нам эта победа стоила остатков силового щита и нескольких попаданий в броню. Вроде ничего важного не задело, но ресурса все меньше и меньше. С пилотируемым истребителем пришлось покружить. Он частично поврежден, мы хуже маневрируем, но спасала больше близость нашего линкора. Вот кое-как и обменивались ударами. Мы получили всего раза в полтора больше, поэтому, учитывая разные классы машин, можно сказать, общий счет в нашу пользу. Только война не спорт, где победу зачисляют по очкам, тут любой удар может оказаться последним. Оставалось только жаться к своему линкору в расчете на поддержку уцелевших орудий. Время пока работало на нас.
Когда все же подошла подмога и из прыжков начали появляться тяжелые корабли, от штурмовика мало что осталось. Сильно пострадали почти все двигатели, и рассыпалась броня или, скорее, ее остатки. Пусть машина и крепкая, но как до сих пор не развалилась – загадка. Противник тоже одними приятными впечатлениями не отделался, но наоборот, остался почти цел, только лишился большей части оружия. Оставшийся пулемет вообще не в счет, его огонь мы могли держать сколько понадобится.
