— Дает Николавна. Ух! — Отмель щелкнул пальцами.
— Вот мапупа, — выдохнул Лабус, стаскивая халат с головы. — Шкворчит, как псевдоплоть. Здорово всем.
— Заходи, Константин.
— Привет.
— Здравствуйте.
Лабус перекинул халат через плечо, обвел палату взглядом.
— А ничего у вас. Жить можно. Сергей, эк у тебя какая тахта… Как тут? Куда?.. — Он поднял за лямку небольшой рюкзак.
— В раковину, — сказал Отмель. — Кирилл, помоги ему.
Лабус пожал мне руку. Потом подошел к Григоровичу и потеребил его за палец. Подмигнул мне, обменялся рукопожатием с Отмелем.
Вид у Лабуса был не очень: возле глаз залегли морщины, лоб и щеку рассекли глубокие борозды порезов.
Кожа только зарубцевалась, розоватая — это его, кажется, слепой пес на Янтаре отметил. Сейчас это был совсем другой человек, не тот, которого я видел в лагере, когда он дрался с мутантами и монолитовцами. Не такой воинственный и жесткий.
— Помочь? — Я кивнул на рюкзак.
— Давай. — Лабус покрутил головой, выискивая, куда бы присесть, и опустился на кровать рядом с Отмелем.
— Какие новости, Костя? — спросил тот.
Я распаковал рюкзак, поглядывая на них. Отмель запахнул ноги одеялом. Лабус положил руки на колени и сказал:
— А что рассказывать… Я включил воду и стал доставать пакеты из рюкзака.
— Карп на Янтаре рулит. Вашего возвращения ждут. После того боя по приказу начальника штаба к лагерю два отряда стянули, транспортники перекинули четыре машины огневой поддержки. Территорию зачистили в радиусе пяти километров от озера…
Я вынул газетный сверток — судя по запаху и жирным пятнам на бумаге, копченая рыба внутри. И запах был очень вкусный, я сглотнул.
— Ходят слухи — лагерь с Янтаря совсем снимут. Это я услышал, пока снова в особом отделе зависал…
— Сталкер сталкерис люпус эст, — пробормотал Отмель, глядя поверх моей головы.
— А это куда? — показал я сверток.
Лабус вопросительно взглянул на Отмеля. Тот перекинул подушку на подоконник, забрался с ногами на кровать и сказал:
— Тащи сюда. Костян, фрукты на одеяло. Кирилл, всю снедь мясную на поднос. — Вынул из тумбочки пустой ящик, тряхнул и отдал Лабусу. — Остальное сюда, газеткой только простели.
— Ага.
Лабус помог перетащить угощение на тумбочку. Достал из рюкзака две оплетенные бутылки с сургучом на горлышке. Должно быть, дорогое вино.
— Вот. С Лехой берегли на дембель. — Костя коснулся пальцами шрамов на лице.
Отмель глядел в окно, Григорович в потолок. Я присел на край кровати.
— Ну, — встрепенулся Лабус и потянулся к бутылке, — чего это мы? За встречу.
Он сломал сургуч и сорвал обертку, продавил пальцем пробку в горлышко. Разобрал стопку из пластиковых стаканов. Забулькало. По палате разошелся пряный запах.
— Хорошее вино, — сказал Отмель. — Тебе чуть-чуть, — он поднес к губам Григоровича стакан.
— За встречу, — повторил Лабус, чокнулся со всеми и выпил.
— Радионуклиды хорошо выводит, — заметил Григорович.
Отмель кивнул и передал гроздь винограда Косте. Тот сорвал пару ягод, отправил их в рот. Снова тронул шрамы на лице.
— Да не мнись ты. — Отмель вновь наполнил стакан. — Говори все как есть. Мы ж с Серегой, пока здесь прохлаждаемся, столько уже обсудили… теперь других послушать хотим. У меня в голове каша, никак не могу разобраться, что к чему.
Костя помолчал и медленно заговорил:
— Значит, мы во времени перенеслись. Когда ты у люка в подземный ход спросил, зачем мы из «Гуантанамо» с Лехой сбежали…
— Не просто во времени, но и в пространстве, — уточнил Григорович.
— Ну да, — кивнул Лабус, — ив пространстве. Я как в мареве оказался, сразу подумал: куда это снег пропал? А вот какое дело приключилось. Ну, в общем…
— Что еще за марево? — поинтересовался Отмель. — Давай стакан.
— Сейчас, обожди. — Костя потер переносицу, погладил пятерней ежик на голове. — Щас, трудно мне обо всем этом, мысли разбегаются…
— Лучше я начну… — заговорил Григорович. — А ты, Лабус, добавишь или поправишь.
— Да, — согласился военстал с видимым облегчением и поставил стакан на тумбочку.
Григорович попытался сесть ровнее, оглядел нас по очереди и размеренно заговорил:
— Отмотаем на полгода назад. Все началось осенью, когда Цыган зашел на Янтарь. Этот сталкер любит использовать в Зоне всякую навороченную технику — нетбук таскает, сканер, даже спутниковой тарелкой как-то хвастался… Сведения, которые он мне приносил, почти всегда подтверждались. Как следопыт он неплох, мы давно негласно сотрудничаем. В тот раз Цыган принес обгоревшую папку с ведомостями и чертежами и несколько носителей информации. Флеш-карту — она хорошо сохранилась, и два раздолбанных ПДА, с одного так ничего и не сняли. Самыми ценными оказался десяток лазерных дисков и контейнер с каким-то желе внутри. Сталкер прочесть ничего не смог на нетбуке, потому принес все нам, денег особо не просил, так как не знал, что принес. А контейнер вообще задаром отдал. Суеверия ему и принципы какие-то плату взять не позволили. — Григорович облизал пересохшие губы. — Рассказал, что побывал на краю большого Могильника, и там нашел заброшенную военную лабораторию…
— Не уточняй, — перебил Отмель и слез с кровати. — Сока глотни.
Григорович выпил, Отмель уселся обратно.
— Мы расшифровали все. Даже обгоревшие документы частично восстановили. А на дисках были чертежи и компьютерная модель установки, которую Кирилл запустил во время боя. <
Я поднял голову, когда услышал свое имя. Все посмотрели на меня.
— Не я… не я запустил. Это был другой Кирилл.
Когда мы выбрались из убежища после атаки монолитовцев и прибыли первые вертолеты, Отмель всех отправил за Периметр. Пока летели, Лабус сбивчиво рассказывал историю, приключившуюся якобы со мной. А потом неожиданно сменил тему, стал говорить, как вести себя на допросе у особистов, велел поменьше болтать, адрес мой взял и обещал разыскать, когда появится возможность. Только у меня в голове ничего не укладывалось, я не представлял, как такое могло произойти, да еще со мной. Я запомнил серое лицо Лабуса и глаза, полные боли. Он кого-то потерял в том бою — друга, кажется. Вот и сейчас у него такой же взгляд… А на допросе я рассказал только то, что видел, и контрразведка решила не цепляться ко мне — что им до какого-то слесаря КИПиА?
— Давай, Серега, дальше, — сказал Отмель. Лабус налил себе вина, медленно отпил. Григорович продолжил:
— Когда я разобрался, как можно использовать вырожденное вещество в «пуле-квант», проект засекретили. Я обкатал компьютерную модель и стал размещать заказы на разных заводах, чтобы узлы независимо друг от друга изготовили. — Григорович вздохнул: — Секретность. Установку почти собрал, только ГСК осталось получить. И еще — «пуля» у меня была всего одна, та, что Цыган принес. А…
