После первого рывка кочевники потеряли около сотни бойцов. Следующие сто метров до мертвой зоны стоили жизни нескольким десяткам, но их все еще оставалось с избытком на четыре десятка наших бойцов. Строго говоря, против них приходилось пятнадцать автоматчиков, занявших южную стену периметра, – полностью оголять остальные направления майор не стал. Башенные пулеметы вышли из игры, лишь Иванов мог достать нападавших в мертвой зоне. И все это под ружейным огнем, хотя и довольно жидким. То и дело взвизгивавшие над ухом и рикошетившие от бронелистов пули не давали расслабиться.
Аборигенам осталось преодолеть всего метров сто, когда в бой вступили автоматчики. Если бы противник шел плотным строем, эти сто метров стали бы для него последними. Однако высокая эффективность пулеметного огня в начале атаки сыграла с нами злую шутку – к периметру кочевники подошли достаточно редкими кучками, поэтому положить всех сосредоточенным огнем не получилось. Громыхнуло несколько гранат, но особого результата это не принесло. Около трех десятков вражеских воинов, ловко перемахнув заграждения из колючки, прорвались под самые стены и с неимоверной ловкостью принялись карабкаться наверх.
– М-мать!!! Чего ждали-то?! – проорал я, короткими расчетливыми очередями опустошив магазин «сто третьего».
С вышки еще можно было достать некоторых особенно нерасторопных врагов.
Иванов злобно выматерился в ответ: он безуспешно пытался зацепить очередями скрывшихся под стенами кочевников. Сосед-снайпер, мой рев проигнорировавший, методично всаживал пулю за пулей в кусты на той стороне проплешины. Я сменил опустевший магазин, передернул затвор и в этот момент отчетливо понял, что стрелять больше не в кого – аборигены добрались до оборонявших периметр бойцов.
Я завороженно смотрел, как неимоверно ловко кочевники взбирались по, казалось бы, ровным бронеплитам, стремительно перемахивали их, не обращая внимания на колючую проволоку, и тут же сцеплялись с «фортификаторами» врукопашную. Двухметровый забор не остановил их ни на мгновение. Кое-кто из бойцов, взобравшись на «стремянки», пытался высовываться из-за периметра и простреливать мертвую зону, но заканчивались эти попытки плачевно. Я отчетливо разглядел, как одному смельчаку разбило голову камнем, запущенным накоротке из пращи, – парень с залитым кровью лицом рухнул на землю внутри периметра. Еще одному снизу вонзили копье прямо под челюсть: листовидный наконечник пробил череп и разорвал ремень каски, сбив ее с головы, – столь велика была сила удара. За стеной прорвавшиеся аборигены устроили натуральную свалку, ловко орудуя копьями и дубинами. Наши бойцы пустили в ход приклады и ножи. Над полем повис многоголосый рев сцепившихся в смертном бою людей. А потом я осознал себя стремительно соскальзывающим по лесенке, крыша кунга больно ударила в ноги, и я спрыгнул на землю, в самую гущу схватки.
Приземлился хорошо, с перекатом, в движении успев выхватить нож, и на выходе в стойку вонзил его под ребра занесшему копье для удара аборигену. Резким рывком освободив клинок, я пинком отправил труп в сторону ближайшего врага, нырком ушел от замаха еще одного кочевника, выпрямляясь, полоснул по горлу зазевавшегося громилу с тяжелой дубиной, обратным движением резанул по плечу первого и от души вбил ему классический маваси-гери в голову. Кочевник рухнул, неудобно вывернув ногу. Отчетливо хрустнула кость, но он даже не почувствовал этого – мой удар выбил из него дух.
И тут вдруг как-то разом схватка затихла.
Сделав несколько глубоких вдохов, я обвел взглядом нашу позицию. Взору моему открылась страшная картина – все пространство небольшого пятачка между двумя угловыми «шишигами» было забито трупами, кочевников и наших вперемешку. Аборигенов существенно больше, но от этого картина не становилась менее удручающей. Я насчитал восемь трупов «фортификаторов», застывших в причудливых позах – кто был проткнут копьем, у кого разбита голова, а у одного бойца и вовсе вырвано горло. Ч-черт!.. Совсем хреново!
– Не расслабляемся! По местам! – заорал со стены майор Волчара. Без каски, с рассеченной щекой он выглядел жутко, но при этом излучал властность и уверенность в своих приказах. – Сейчас вторая волна пойдет! Не подпускать близко! Валить всех, ВСЕХ!!! Не дайте им подойти близко. На стены, живо на стены!
Подгоняемые вездесущим старшиной Крохиным, мчались свежие бойцы, оставившие позиции с других направлений. Все свободные люди сосредотачивались на южной стороне периметра. Я успел лишь найти взглядом потрепанного Сашку и тоже полез на вышку, работать вторым номером у Иванова.
На ставшей уже родной наблюдательной площадке царил кавардак. Невозмутимый снайпер бинтовал Иванову руку, а тот ругался, все больше матерно. Правда, в промежутках между матюками еще и шипел от боли.
– Что стряслось? – спросил я, подхватив брошенный перед рукопашной автомат.
– Подстрелили меня, мля! – простонал пулеметчик. – Козлы, мать их!..
– Кость задета, – прокомментировал добровольный санитар, не прерывая своего занятия. – Стрелять точно не сможет.
Вот это хреново. Придется самому за «корд» браться, благо из похожего оружия стрелять приходилось. Справлюсь как-нибудь.
– Мне показалось, или не стреляют? – спросил я в пространство, пристраиваясь к пулемету.
Блин, короб пустой почти, менять надо.
– Заткнулись сразу после прорыва, – отозвался снайпер.
Он закончил бинтовать Иванова и снова занял позицию с винтовкой. Несчастный рядовой, заметив мой взгляд, левой рукой подал короб с лентой. Я принялся перезаряжать пулемет, силясь припомнить порядок действий.
– Сейчас перегруппируются и снова полезут. Упорные гады, как муравьи какие…
Передышку кочевники нам дали очень маленькую – буквально через пятнадцать минут из тех же кустов вывалилась небольшая толпа человек в сто и ринулась в атаку. В этот раз огневой поддержки не было – стрелки бежали вместе с остальными и на ходу постреливали из винтовок. Состав нападающих изменился – много было мужиков за пятьдесят, и юнцы появились. Эта атака захлебнулась, едва начавшись. Наученные горьким опытом «фортификаторы» сразу же накрыли аборигенов пулеметным огнем. Внесли свою лепту и снайперы с автоматчиками. Я быстро приноровился к «корду» и косил нападающих наравне с другими пулеметчиками. Плюс на этот раз бэтээры действовали слаженно, заранее согласовав сектора обстрела. До периметра не добежал ни один кочевник, последнего, запутавшегося в «спирали Бруно», разорвало на куски несколькими скрещенными очередями.
И тут же третья волна – совсем древние старики, бабы и дети. Этих было около двух сотен. Я зажмурился, выдохнул, медленно досчитал до пяти. Открыл глаза, но картина не изменилась – разношерстная толпа приближалась.
