Мы ещё неплохо экипированы. Прихватили мотоэкипировку, шлемы. Над этим надо поработать, но это уже второй вопрос. Обуви и тёплой одежды в доме полно. Ваньке, конечно, будет маловата – раскачался парень, но и тут придумать можно…
У нас есть скважина и колодец в огороде – это вообще сказка. С водой проблем не будет. Баня есть, запас всяких шампуней и мыла присутствует.
Мы не замёрзнем. В доме – русская печь и лежанка, а в бане – каменка. Вопрос с дровами, конечно, стоит, но есть уверенность – он будет решаться.
Мы не сдохнем с голоду. Если не жрать в три рыла каждому, стойно кабану, даже тех запасов, что имеются до следующего лета должно хватить. Не за горами эра натурального обмена – а тут люди привыкли жить со своей земли, да и нам есть чего предложить взамен. Тушёнки – прорва, считать замучались. Рыбные консервы, голубцы всякие – тоже целый стеллаж. Сахар, соль, сода, карахмал – в достатке. Макароны, крупы – некуда складывать. А говорили – «параноик»… Да и припёрли ещё немало. Алкоголь – есть. Курево – есть. Хлеба вот нет, конечно, ну что ж… Будем отвыкать.
Ну, а раз так, время настало и в топку что-нибудь кинуть. Что там у нас самое скоропортящееся? Пообедать – а там и в Село выдвигаться срок.
Будем жить!
$$$
Подумав, в Село решили ехать всё-таки на «Пинцгауере». Кушалинских мужиков Фёдор практически никого не знал. Детский опыт и знакомства не в счёт – времени утекло с тех пор немало. А обстановка – тревожная, у каждого в руках оружие. Все на нерве. И в былые-то времена местный народ не отличался особой интеллгентностью и гостеприимством – деревня вам не город, а уж про москвичей-то и речи нет. Их нигде и никогда не любили. Странная дурь, надуманная – но с ней не поспоришь. Таковы уж заблуждения, по роду их. Короче, надо быть ко всему готовым. А тут, на повестке дня, прописка в военизированное мужское сообщество, спаянное боевым опытом, кровью и годами. Эксцессов не избежать, а опыт подсказывает, что в таких обстоятельствах нужно ставить себя сразу максимально достойно, а значит жёстко. Поэтому взяли и автоматы.
Фёдор закрыл дом и залез в машину, где Ваня уже занял своё место за рулём.
-Закрыл всё? – поинтересовался Иван, переключая передачу и трогая грузовичок с места.
-Ну. Знаешь, я вот думаю – неплохо было бы собаку, что-ли, какую завести, здоровенную. – ответил Федя.
-А чё не медведя? – удивился Ваня. – Он ещё больше хавает, и вообще стрёмный. Кормить её придётся – не думал об этом?!
-И то верно. – отмахнулся Фёдор. – Вон, справа смотри. Бывшее правление колхоза. Туда подруливай.
«Пинц» притормозил и поднял облако пыли.
-Побудь. – бросил Срамнов, вылезая. – Пойду Степаныча поищу.
Макар Степаныч нашёлся прямо на крыльце – увидев подъехавший автомобиль, старик собрался и вышел на улицу.
-Надо было машину гнать, Федя! – начал отчитывать Срамнова староста. – И так бы дошли – невелик путь. Бензин хоть пожалели бы!
-Да ладно, Степан Макарыч! – оправдался Федя. – Не время ещё подошвы топтать. Или спокойно всё в округе стало вдруг? Залезай-ка на пассажирское, давай, а я в кузове прокачусь.
Староста, кряхтя, подтянулся и залез в кабину.
-Нууу, это Машина! – одобрительно покачал головой он, рассматривая спартанское убранство австрийского вездехода. – Бензин, небось, жрёт, что прорва.
-Умеренно. – ответил старику Ваня. – Уж поменьше, чем «газон» тот же.
-Вон оно как. – продолжал дивиться Макар Степаныч. – Ну ладно, поехали, робята, ужо. Сперва, к Гришке заедем – оне в доме администрации теперича сидят. Что на центральной площади. А потом уж – в храм, к отцу Паисию. Как раз к службе сподобимся.
Из Вельшина в Кушалино можно было бы добраться и вообще за две минуты, по старой, монастырской дороге – каменке – да, как и везде в нашей родной стране, мост через Кушалку, в отличии от времён Федькиного детства, был уже не проезжим – так, пара досок да перила. Кругом разруха – спасибо сраным дерьмократам. У нас всё – так: если есть три двери – две из них будут закрыты. Фёдор всегда удивлялся – отчего так? На кой делать три двери, если используется одна? Идиотизм…
Поехали в объезд – через старую Бежецкую дорогу, где раньше стояла жёлто-синяя будка ГАИ. Теперь её и след простыл. Свернули в Кушалино, и тут же навстречу на всех парах, подавая протяжный гудок, пролетела бортовая «ГАЗель» с кучей вооруженного чем попало народа в кузове. Иван вопросительно посмотрел на Колычева.
-Гришкины архаровцы! – объяснил староста. – В Русино, кажись, полетели. Там кордон у мужиков. Никак опять нашествие, спаси Господи!
-Какое нашествие-то, отец?! – удивился Иван.
-Так ить! Мертвецы ж оттуда и прут, с Твери-то! – объяснил Макар Степаныч.
-А! – хлопнул себя по лбу рукой Иван. – Федь, мы ж ведь тоже оттуда приехали?
-Ну. – подтвердил Фёдор. – Чё, Вань, пока не ориентируешься?
В Кушалино было живенько – туда-сюда сновал по каким-то своим делам народ, прямо на повороте к центру напоролись на группу мужиков в камуфляже и мотокасках, вооружённых косами и топорами. Мужики недоверчиво проводили незнакомый и странный автомобиль взглядами.
-Патрульные. – скупо объяснил дед Макар. – Теперь везде ходят…
Выехав на центральную площадь, Ваня резко затормозил и «пинц» замер, подняв облако пыли.
-Ух ты! Вот это да! – вытарщил глаза на огромный храм, спрятанный за ветвистыми вековыми липами, Иван.
-Церковь наша. Во имя Сошествия Святого Духа. – пояснил дед Макар. – Дай Бог здоровья отцу Паисию – его стараниями из руин восстановлен. Золотой у нас батюшка, робята. Но то ладно – немного погодя и вы с ним познакомитесь.
Фёдор тоже прильнул к стеклу. Действительно, храм поражал воображение. Он помнил его с детства, полностью разрушенным, когда страшась, лазил в него со своими друзьями, в надежде отыскать таинственный подземный ход в Рождественскую церковь, отстоящую от Кушалина на несколько километров. Конечно, никакого подземного хода в действительности не существовало. Детские тайны, куда ушло это дивное время? Фёдор помнил, что в стенах огромного храма было всегда тихо, спокойно и прохладно. Сейчас бы он сказал – комфортно. Задрав головы, боясь проронить даже слово, чтобы ненароком не спугнуть Кого-то, кто должен был обитать тут, дети разглядывали остатки церковной росписи под таким невероятно высоким куполом.
Эх, детство – детство. Отзвенело и улетело ты счастливыми школьными годами и летними деревенскими приключениями, и уж больше не вернуть это ощущение огромного, всеобъемлющего детского счастья. Что пришло на смену тебе? Заботы, неудачи, познание всей недальновидости и ущербности этого, пожравшего наконец-то самого себя, мира. Мира, прогнавшего Бога. Как ведь писал батюшка Иоанн? Это не Бог изгнал человека из Рая за грехи, нет. Это человек, погрязший в своих страстях выше макушки, выгнал Господа. И вот, он ушёл… Как страшно будет его возвращение! Возвращение изгнанного, преданного, забытого и растоптанного в грязи Творца… Что сам бы ты сделал, будь на его месте??? Но имя Божье поругаемо не бывает, и вся простится, но хула на Духа Святого не простится. Видимо, пробил тот час.
