Спрыгнув на пол, человек обошел платформу и, встав лицом к лицу с чудовищем, размахнувшись, со всей силы ударил того в челюсть. Голова твари безвольно повисла, как у тряпичной куклы. Безымянный вновь размахнулся, но внезапно взгляд его упал на небольшой нарост в правой части платформы. Приглядевшись повнимательнее, он понял, что это был аккумулятор щита, крепившийся к внешней части стержня манипуляторов. Недолго думая, человек схватил его и, потянув на себя, с корнем выдрал из паза, лишив противника единственного, остававшегося в его распоряжении средства защиты. Вот теперь всё действительно было кончено!
Оставалось добить…
Тварь ожила. Голова чудища поднялась, Безымянный без замаха ударил его в ухо, размахнулся, прицеливаясь получше, и тут… Рот существа скривился, чуть приоткрылся, оно глубоко вздохнуло и в следующий миг, издав отвратительный, булькающий звук, плюнуло в человека.
Слюна твари попала Безымянному в лицо, на миг ослепив его и заставив отшатнувшись, зажмуриться. Но эта спонтанная реакция не смогла надолго отвлечь его от избиения полностью беззащитного монстра, наоборот, плевок твари ещё больше распалил его ярость, и удары посыпались с удвоенной силой. Монстр дергался, извивался и раскачивался в такт ударов, но не издавал ни звука. Наконец, гнев Александера стал понемногу стихать, уходя вместе с силами. Он прервал экзекуцию, отступил на шаг и, сконцентрировавшись, материализовал меч. Пора было заканчивать с этим балаганом. Меч взмыл вверх, со свистом рассекая воздух. Пора заканчивать…
— Пожалуйста, — длиннопалая, изящная ладонь легла на руку Безымянного, сжимающего занесенный над головой дрожащего монстра меч. Он не заметил, как А`Ани появилась в комнате, когда успела приблизиться к нему. Тихое, размеренное дыхание женщины прошлось по его щеке, волнуя кровь куда больше, чем вид побежденного врага. — Прошу вас, остановитесь.
— Но вы же сами… — голос сорвался на полупридушенный хрип, причиной которого стали вовсе не усталость или перенапряжение. — Только один выйдет отсюда…
— Для него, — женщина опустила вторую ладонь на голову тихонько поскуливавшей твари — и, о диво, та немедленно успокоилась, как собака, почувствовавшая уверенную руку хозяина. — Это единственное условие для него. Он не может иначе. Но вы можете…
— А оно остановилось бы? — зло бросил человек, всё ещё не опуская меча. Он и сам не очень понимал, что с ним происходит, почему жалость женщины к поверженному монстру так его раздражает.
— Нет, — тихо отозвалась А`Ани. — Но ведь вы не он.
Женщина провела рукой по морщинистой щеке монстра и в глазах существа на миг проступило какое-то очень человеческое чувство… Узнавание? Боль? Безымянный так и не смог понять, что это было: тень разума исчезла из блеклых, оплывших жиром глаз так же внезапно, как и появилась.
— Шай`тару эво де смати, лэ`эгу да чтавни`ам Йо`Ван, лэ`эгу да чтавни`ам. Он не понимает общий язык, — женщина обернулась к Безымянному. — Теперь, — она сделала особое ударение на этом слове, — раньше было иначе…
— Хотите сказать, что эта тварь раньше понимала общий язык? — всё ещё держа меч занесенным над головой монстра, поинтересовался Безымянный. Про себя же он и мысли не допускал, что подобная образина способна воспринимать хоть какой-то язык. Животное, зверь, выведенный с одной целью: грызть и рвать в клочья любого, на кого укажет хозяин!
— Раньше он не был бессловесной, лишенной разума тварью, — А`Ани поднялась с колен и, церемониально поклонившись человеку, произнесла: — Позвольте представить вам, лейн Александер, основателя и до недавнего времени главу нашего клана, Второго Сподвижника и возлюбленного ученика, благословленного самим Сати`мо на`Квайем, высокочтимого Йо`Ванна та`ас Сикуро.
Меч дрогнул. Совсем чуть-чуть. Человек! До недавнего времени ЭТО было человеком! Огонь и Тьма, кем же надо быть, чтобы превратить своего собственного собрата в нечто подобное?! Безумие! И он согласился работать на этих… этих… этих чудовищ! Монстров, в тысячу раз более страшных, чем та бессловесная тварь, что сейчас корчилась у его ног. Меч растаял. Безымянный развоплотил нанитовое оружие — в нем нет больше нужды. Он передумал убивать своего недавнего противника. Хотя по горлу стоявшей рядом с ним женщины он прошелся бы клинком с немалым удовольствием — это была ещё одна причина, почему он позволил мечу вернуться в накопитель. Зачем искушать себя?
— Спасибо, — едва слышно прошептала женщина.
— За что? — Безымянный отвернулся.
— За проявленное сострадание. Вы имели полное право нанести «вэни то дару» — завершающий удар милосердия, как вы говорите.
Безымянный зло ощерился. Не от слов женщины. От той непередаваемой иронии, что стояла за ними. И в то же время что-то насторожило его, что-то было в этом разговоре, нечто, что он упустил, не обратил внимания и… Он мысленно вернулся к началу беседы: слова, жесты, мимика А`Ани — всё не то. Но что-то ж было! Что же? «…представить вам, лейн Александер… Йо`Ванна та`ас Сикуро.» Вот оно!
Безымянный крутанулся на месте и с ненавистью взглянул на женщину.
— Сикуро? Вы сказали, его зовут Йо`Ванна та`ас Сикуро? Но это же имя носит и…
— Да, — А`Ани, медленно кивнула. — Вы правы… Он был… есть, отец Ви`атела и…
— Если Ви`ател — его сын, то как же он мог допустить это?.. — задохнувшись от негодования, Безымянный ткнул рукой в дрожащее существо и от отвращения сморщился. — Это надругательство… Если бы мой отец…
— То что? — холодно спросила А`Ани. — Что бы вы сделали? Убили бы его? Избавили бы от страданий одним ударом меча? Таков был бы ваш выбор?
— Таков был бы выбор любого человека, наделенного истинным состраданием! — рявкнул Безымянный.
— Любого эгоиста, хотите вы сказать, — чем больше ярости звучало в голосе человека, тем холоднее становилась речь А`Ани. Последние же слова женщины дышали стужей самой Бездны. — Вы называете смерть — милосердием, избавлением? Вы настолько самоуверенны и спесивы, что берете на себя ответственность за выбор жить или умереть? Кто дал вам такое право? Кто назначил быть последним судьей? Что вообще вы знаете о жизни и смерти? Конфедерация… — вся гамма оттенков, все мыслимые определения, всё что заключено в слове «презрение», — всё это было вложено А`Ани в последнее слово, всё, и ещё намного большее. — Вы назначили себя и судьями, и палачами, мечущими законы и смерть, как рыбы — икру! Вы уничтожаете без жалости, без раздумья, без тени сомнения в собственной правоте! Убиваете по малейшему поводу и правых, и виноватых, вы даже самих себя не жалеете! Фанатики, вы все просто проклятые фанатики, убежденные в собственной избранности! Только вот никто вас не избирал! Никто не назначал на должность спасителей всего мира…
