Виктор Милан - Сердца Хаоса

— Ладно, приятель, — — сказал фельдмаршал, — все нормально. По крайней мере, на этот раз. Ступайте. Блейлок радостно улыбнулся.

— Не извольте беспокоиться, таи-шо Кусуноки. Сейчас самое время поднять доверие к нашим славным защитникам. К нашим верным друзьям, протянувшим руку помощи. Как раз этому вопросу и будет посвящено мое заявление.

— Я сказал: ступайте! — с угрозой повторил Кусуноки. Он еще что-то буркнул, но Блейлок уже не слышал. Довольный тем, что одержал тактическую победу над этим хамом, он направился к лифту.

— …Пусть Всадники вернутся на прежнее место дислокации. Вы сделали все, что могли, к чему напрасные жертвы! Ради гуманности, ради человеколюбия, ради здравого смысла, наконец, я призываю вас принять мое предложение. Это в наших общих интересах. Сдавайтесь — и вы будете переброшены на Аутрич, сохранив все знаки, воинской чести и достоинства.

Джанис Мароу при предварительном обсуждении этого предложения настаивала, чтобы Всадникам позволили взять с собой боевую технику и материальное обеспечение. Об этом, сказал Блейлок, говорить пока рано.

— …Откажетесь? — Говард Блейлок вскинул голову. — Тогда все население Тауна окончательно убедится, где причина их страданий и зачем на планету явились наши друзья из Синдиката Дракона. Картина станет ясна — кто нам друзья, а кто враги. Если вы не примете мое искреннее предложение, я должен предупредить, что мне будет трудно долгое время защищать ваших соратников, попавших в плен, от справедливого возмездия. Теперь, полковник Камачо и военнослужащие, приписанные к Семнадцатому легкому полку, выбор за вами. Ваша судьба в ваших руках.

Говард Девор Блейлок еще несколько секунд честно смотрел в голографическую камеру. Затем сигнальная лампочка погасла.

Новый глава правительства улыбнулся, одобрительно покивал и поднялся со своего места.

— Отлично. Блейлок всегда питал особую страсть к пресс-конференциям, публичным заявлениям и ультиматумам. В такие минуты он испытывал легкое головокружение, его песло, на ум приходили такие роскошные обороты, что даже политические союзники, знавшие его подноготную, начинали верить, что он говорит от всего сердца, и истины, им изрекаемые, неопровержимы и служат делу процветания планеты. Это он умел — облечь самый разнузданный произвол в форму любезности, оказываемой противнику.

Заявление было записано. Блейлок не поленился просмотреть его еще раз и еще. В конце концов решил ничего не выбрасывать и не добавлять. Куда важнее сама атмосфера искренности, попытка воззвать к разуму оппонента, чем многословное повторение всяких несущественных мелочей — вопросов передачи вооружения, способов переброски на Аутрич… Как раз эти детали — точнее умолчание о них — позволяли ему сохранить свободу рук. Согласятся наемники или не согласятся, в любом случае он загнал их в угол. Конечно — он прекрасно понимал это, — его призыв шит белыми нитками, и, если Камачо окажется опытным политиком, он найдет достойный ответ на это предложение. Но вряд ли.

Во-первых, полковник проявил себя при личной встрече как крайне наивный в политике человек; во-вторых, его возможности устроить публичное обсуждение предложения и дать ответ ограниченны. Жителям Тауна надо немедленно, сегодня же кинуть кость и указать, кто виноват в их бедах. Ответ должен последовать сразу. Если он запоздает хотя бы на неделю, с него, Блейлока, и с высадившихся на планете драков будет снята моральная ответственность за все, что случилось на Тауне. Тем самым сопротивление окажется на время разоруженным. Его люди в рядах милиции попытаются устроить дискуссию о степени вины наемников и драков. В этом случае можно считать, что дело в шляпе.

Редкие одобрительные хлопки отвлекли внимание Блейлока. Он мгновенно повернулся.

Гостья, приглашенная на тридипередачу, саркастически улыбалась. Женщина выглядела ошеломляюще в вечернем белом платье, состоящем из длинной свободной юбки с двумя полосками материи, перекрещивающимися на груди и завязанными сзади на шее. На щеке еще виднелись ссадины, но они не портили общего впечатления. Блейлок задержал дыхание и напомнил себе, что следует строго предупредить Тараса и Бастера, его телохранителей, стоявших подле женщины и позволивших ей такую свободу действий. Почему они допустили аплодисменты?..

— Очень впечатляюще, Хови, — сказала капитан Кали Макдугал. — Проблема только в том, что Всадники никогда не пойдут на переговоры, если им начинают угрожать жизнями заложников. Они уже отслужили молебен по нашим душам, можешь не сомневаться.

Блейлок засмеялся. Потом ударил ее по щеке и, схватив за плечи, с силой толкнул в сторону своих телохранителей.

—Заткнись, сука! — заорал он, брызгая слюной. — Пасть закрой. Ты посмела мне угрожать? Издеваешься здесь?..

Его слова эхом отозвались в огромном, практически пустом помещении. К удовлетворению Блейлока, драки согласились оставить в его распоряжении дворец маркиза. Таи-шо Кусуноки предпочел расположиться в правительственном комплексе, который был спроектирован во времена принца Джона Дэвиона и представлял собой по меньшей мере крепость, если не целый укрепленный лагерь. Господин Кимура во исполнение приказа вышестоящего руководства не решился оставить Кусуноки одного в этом огромном, казарменного типа здании. Чем дальше, тем больше он убеждался, что с непредсказуемого, не знающего границ ублюдка маршала нельзя спускать глаз. Его мысли господин Кимура читал с легкостью необыкновенной — вот почему ему становилось страшно. В голове у Кусуноки сидела одна, но страстная и все определяющая идея. Он мечтал править самовластно, объявить себя независимым государем. Фантастическая, неосуществимая на практике мечта. Никто в руководстве «Черного дракона» даже не помышлял об отделении от Синдиката и измене Дому Куриты. Деликатно направлять Координатора, время от времени напоминать ему о необходимости прислушиваться к заветам предков — это одно, а раздел государства — совсем другое. Даже не безумие, а идиотизм. В преддверии нашествия Кланов дробить Синдикат никто наверху не собирался.

Сложнейший вопрос: как общаться с взбесившимся от победы Кусуноки? Убрать его нельзя — он пользовался непререкаемым авторитетом в армии. Не будет Кусуноки, кто поверит, что Курита негласно отдал приказ о захвате Тауна? В этом случае операция превращалась в банальный мятеж. Результатом мог быть только разгром экспедиционного корпуса и неизбежное в подобных случаях решение о добровольном уходе из жизни. Кимуру такая перспектива не страшила, но ради чего вспарывать живот? Ради этого буйвола Кусуноки? Извините!..