— Я согласна! — Сеньора Маргарита была женщиной умной, и мгновенно всё просчитала. — Я передумала уходить и всё сделаю. Всё-всё сделаю!
— И приговор должен быть не терпящим двоякого толкования, — напомнил я. — Виновны, с указанием причины. Все нужные и возможные обоснования, почему, прописать. Чтобы никаких сомнений, ни у кого, никак. Как будто это постановление президиума Верховного суда.
— Сделаю. Это — сделаю. — Она пришла в себя и, наконец, усмехнулась. — Хуан, скажи, ты не боишься? — В её взгляде появилась насмешка.
— Смотря чего.
— Мне всё равно — я часть системы и работаю по правилам. А тебя рано или поздно за такое грохнут.
— Отбоялся своё, — фыркнул я и сделал соответствующий жест. — Отпустите, пусть идёт. И её помощники тоже.
Глава 14
Битва за будущее
Глава 14. Битва за будущее
И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут
(Лк 12:48)
Сам сеньор Сантьяго выглядел бледным, но в руках себя держал. Вышел его встретить, но стоял в стороне, на переднем плане не мельтешил — хотелось просто посмотреть его настрой. Видимо ему сообщили, что будут вытаскивать, и он рассчитывал на тяжёлую артиллерию. Пока её работы не видел, но отчаяние его не захлестнуло.
Я посмотрел на браслет, где который мигал, давая понять в фоновом режиме, что меня ОЧЕНЬ хотят видеть. Софи звонила не переставая уже десять минут. У неё здесь свои глаза и уши, и начала она только тогда, когда мне доложили, что конвертоплан с подсудимыми сел на палубу этого купола. После чего мы десять минут решали вопрос безопасности входа сеньора внутрь, как это лучше организовать, да и собственно нахождение внутри под вопросом. И знаете, я приостановил операцию, и открыто подвёл к Итальянскому один из двух батальонов направленного сюда для подстраховки полка ополчения. Три с половиной сотни парней в броне и с мехами — это не хухры-мухры, отобьёт охоту к любой провокации, если они вдруг планировали «отжать» сеньора силой. Второй же батальон рассредоточил по пути следования от стойки причальной палубы — получилось тоже внушительно, пусть и не такая концентрация бойцов. Полк этот вырос из батальона, а батальон из роты тех, кто начинал с Каррересом, в их лояльности был уверен — я ж не дурак устраивать судилище над аристо без надёжного прикрытия? И только окружив здание мехами и пехотой на бронетехнике, отдал приказ о вводе подсудимых внутрь.
На пять минут звонки прекратились. Сантана намёк поняли. Затем снова замигала иконка, но другая. Правительственная связь.
— Сеньор, это герцог Сантана, — доложился вызвавший меня по её поводу «золотой».
— Скажите, я занят.
— Они говорят, ОЧЕНЬ важно.
— Нет.
Подписываю себе смертный приговор? Походя уничтожаю того, кто неприкосновенен, как жена Цезаря? Это не в правилах местной аристократической клоаки?
Значит, я тут по адресу. А правила надо менять. Ишь ты, четыре с половиной миллиарда туда, четыре с половиной сюда! Игры, мать его, они играют! Берега надо знать, нельзя их путать. Да, Сантана на сегодня самые адекватные из оставшихся основателей, да и аристо вообще. Но и они должны понимать границы, за которые заходить просто нельзя. Если сейчас уступлю — на будущем планеты можно ставить крест. Я подписался на это фриланс только ради одной единственной цели, изменить грёбанное будущее! Дать Венере шанс. Понимаю, ничего не смогу сделать, чтобы коренным образом что-то тут переформатировать. Аристо как владели планетой — так и будут владеть. Четыре сотни семей, две сотни из которых что-то из себя представляют, а сотня владеет девятью десятыми экономики. Основатели как управляют ею — так и будут управлять, и они всегда будут над любым законом. И все политические движи — это перераспределение власти внутри тринадцати главных семей (теперь, наверное, их останется десять, но правила для десяти будут теми же самыми). Но всё же надо дать стране хоть какой-то маломальский шанс, хоть чуть-чуть окоротив самых упоротых вседозволенностью. Этот ареал уже мой, я тут главный (во всяком случае прямо сейчас, на текущий момент), но этого мало. Недостаточно лишь возглавить эту клоаку, чтобы толкать какие-либо решения в ней в ручном режиме. Нужно идти куда дальше, и выиграть не просто битву за ареал, но битву за будущее — изменить к чертям правила игры так, чтобы у Венеры был шанс. Это моя мечта, и я буду сражаться за неё, пока жив и есть силы.
А потому к чёрту Сантана. Феррейра. Торресов. Васкесов. И всех-всех прочих. Виновен, накосячил — в распыл. Это не преступления против Веласкесов. Веласкесы сами те ещё фрукты, я их не идеализирую, но это преступления против всего народа, всего государства. И пора бы сеньорам наверху это уже понять и не смешивать в своих инструментариях.
После такой накрутки уверенность в себе взлетела, и я спокойно начал отдавать приказы, в которых после общения с Паркинсон засомневался. К тому же подвоз людей из федеральных министерств заканчивался — осталось не так много времени для их захода и размещения. (1)
(1) Здесь, ранее и далее иногда буду писать слово «федеральный», «федеральные» применительно к органам власти надрегионального подчинения. Устройство Венеры ближе к устройству США, чем России; каждая «имперская» провинция обладает издающим собственные законы парламентом, собственным правительством, в котором работают собственные же провинциальные министерства, гвардия(полиция штата), guardia especial (специальная полиция, аналог национальной гвардии штатов США). Гвардия не подчиняется общему центру, каким у нас выступает МВД, а надрегиональным уровнем правопорядка занимается департамент безопасности (ближе к ФБР). Но при этом Венера не является федерацией, так как кроме 14 «имперских» провинций есть отдельный столичный округ, и это не DC, автономия Обратной Стороны, генерал-капитанство Полония и несколько иных территорий разного статуса под прямым контролем Центра и монарха в разных частях Солсистемы. Это скорее империя, и монархическая форма правления позволяет не заморачиваться оформлением общих для всех провинций единых правил. Потому применительно к общепланетному правительству и общепланетным министерствам нельзя употреблять термин «федеральные», но эпитет «королевские» не звучит, а «имперскими» они станут только после провозглашения Хуаном Венеры империей, и не ранее. Данное слово автор вынужденно использует для российского читателя для красоты речи, чтобы проще передать разницу в региональном и надрегиональном уровне.
Прошёл за кулисы. Мои готовились. Охрана тоже. Прошёл в гримёрки. Там все на нервах, приняли «по пийсят», но это понятно — у меня бы у самого коленки дрожали перед таким. Сенатор попытался что-то сказать, но не смог сформулировать мысль. По этому сеньору раскладку дала Фрейя, её человек (Сирены если быть точным), на него у Веласкесов есть нечто, что сказала, проголосует как надо, всё сделает, чтоб я его зря не драконил. Хорошо, не буду. Военный же… Военный, пусть и интендант. Сапоги всегда сапоги, даже в службах снабжения. Есть боевая задача, что некто должен быть признан виновным — будет выполнена. Нет-нет, не идеализирую военных, не думайте, просто перед глазами у них сеньор Бруно, министр обороны, не вынесший гибели семьи и застрелившийся в пьяном угаре (перед этим беспробудно неделю бухал). После такого силового акцента у любого дауна в армии должно быть понимание, что шутки кончились, как и игры в демократию в военных ведомствах, и в иллюзию, что армейские шишки будут что-то решать. Будут, но только после чистки, и в рамках общей единственно правильной парадигмы, спущенной сверху.
Вернулся за кулисы. Глянул из-за занавески на зал. Тот был заполнен, часть людей сидело в проходах. Учитывая, что выгружают последних, нормально. Когда-то и я там сидел, во-он там, в амфитиатре — смотрел концерт шоу-империи дона Бернардо. А перед этим выступал на этой самой сцене, впервые в своей творческой истории. Но это было как будто в прошлой жизни. Балкон почти пуст, там VIPы. Остались ложа, но их мы не трогали — места хватит. Ибо как и предполагал, собрали сильно меньше заявленных восьми тысяч. Тысячи три-четыре, не более. Ну, ничего, тоже хорошо.
