В следующий миг закипело сражение. Рыцари нападали по двое, сменяя пары после каждого отраженного удара. Мия же мелькала, словно заблудившаяся капля дождя. Она изгибалась, подобно весеннему ручью, а удары ее были резки и хлестки. Каждый раз она отражала атаки монстров, а когда кто-то из них вдруг выпускал из ладони черный огненный шар или столь же черную молнию, те тонули в непонятно откуда взявшейся стене воды.
Мия была так легка и так быстра, лицо ее было так прекрасно и бесстрашно, что Керри поверила в победу. Она знала: надо лишь немного потянуть время и тогда обязательно придет добрый волшебник и всех спасет. Конечно же никто не умер, монстры просто лгут. А волшебник обязательно всех спасет.
Керри забылась в своей надежде и случайно вышла из-за спины Мии. В ту же секунду она услышала свист и увидела, как на нее падает язык дракона, на самом деле оказавшийся мечом. Холод и ужас смерти сковали маленькое сердечко, заставив его замереть. Девочка закричала и зажмурилась.
Время словно остановилось, но смерть так и не пришла. Лишь что-то горячее закапало на лицо девочки. Керри открыла глаза и увидела Мию. Та, выронив меч, стояла над маленькой лисичкой. На ее бледном уставшем лице застыла добрая, такая обычная и привычная улыбка.
– Ты беги, – тяжело шептала красавица. – Беги и не оглядывайся. А он придет, обязательно придет.
Керри, роняя слезы, смотрела, с каким трудом Мия удерживает меч монстра, пронзивший ее сердце. Окровавленные изрезанные руки девушки не позволяли рыцарю вытащить оружие из ее тела. Они крепко держали меч.
– Беги, – прошептала Мия.
И Керри, схватив клинок, упавший из рук красавицы, побежала. Она побежала так быстро, что даже не слышала своих криков и стука загнанного сердца. Она побежала, чтобы однажды, спустя многие годы, весь мир узнал, кто такая Керри – Хозяйка Восьми Морей.
Ахефи Насалим Гуфар
Ахефи проснулся оттого, что нос его защипало. Мальчик поднялся на шелковой простыне, оторвав голову от пуховых подушек, и понял, что у него из глаз капают слезы. Юный полукровка тут же утер предательскую влагу – настоящие мужчины не плачут. Ахефи даже не понимал, почему вдруг заплакал, он лишь помнил, что ему приснился какой-то жуткий кошмар, но содержание он уже напрочь забыл.
Тут вдруг распахнулось окно в спальню, и мальчик увидел ворона, сидевшего на подоконнике. Птица была по-настоящему огромной, больше похожей на гордого орла, чем на презренного могильщика. Моргнув коричневатыми глазами, ворон расправил исполинские крылья, раскрыл клюв и громко гаркнул, взмыв в воздух.
Сердце мальчика замерло. Он увидел тысячи звезд, словно зовущих и манящих его куда-то. Ахефи вскочил на ноги, юркнул под кровать, отогнул секретный паз в мозаике и из открывшейся ниши достал узел с одеждой, а также нож-кинжал, подаренный ему Тимом Ройсом.
Одежда была самой простой: сын визиря выменял ее у попрошайки за один маленький рубин. Ахефи быстро переоделся, заткнул за пояс нож. Уже из другого тайника достал сверток с едой и еще кое-какими припасами и подошел к окну. Звезды звали его, манили, обещая невиданные земли, приключения, опасности, а самое главное – друзей, которых у высокородного никогда не было.
– Жди, Тим Ройс, – гордо вскинул голову мальчик. – Ахефи уже идет.
И Ахефи, резко повзрослевший за эту ночь, спрыгнув в сад, побежал. Он бежал так быстро, что не слышал историй, которые ему рассказывали ночные светила, а также не слышал хлопанья крыльев исполинской птицы. Он бежал, чтобы однажды весь мир узнал, кто такой Безымянный – Мастер Одного Удара.
Тим Ройс
Генерал открыл клетку, и я вышел, с радостью разминая затекшие конечности. Все же два дня тряски в клетке по ухабам и колдобинам – это не то, что может мне понравиться. Ладно-ладно, тут вы меня поймали. Конечно, я сидел на облаке и изнывал не от ломоты в костях, а от скуки и усталости, но это уже не суть.
– Тебе туда. – Генерал указал на вход в шахту.
– Сколько там на счетчике набежало? – поинтересовался я, но, как и ожидалось, немая сцена была мне ответом. – Ладно, служба извоза, прощай.
Похлопав Гаррета по плечу, я зашагал к шахте. У самого входа замер и посмотрел на небо. Полная луна почему-то вызвала улыбку. Как много у меня с ней связано историй. Взять хотя бы мое появление здесь – ведь, если вы помните, именно полная луна проводила меня от Невы до Гайнесского графства. Где, если мне не изменяет память, мы сейчас и находимся.
Пожав плечами, я приблизился к лифту. Он работал с помощью простой системы рычагов и весов, так что я просто дернул за веревку и стал спускаться во тьму. Признаюсь, эта подземка меня пугала. Нет-нет, вовсе не своей мглой, темнотой и тишиной: просто после небезызвестных вам событий меня стала мучать клаустрофобия. Так что я чувствовал себя неуютно.
Минуло почти полчаса, и вот я оказался в самом низу. Легко открыв дверцу, с благодарностью поднял оставленный здесь факел и зажег его, используя огниво, заменившее мне то, что пало в битве с вампирами. Никогда не любил этих тварей. Уже когда я видел их по телевизору, у нас с ними сложились взаимно-неприязненные отношения. Ну а уж когда мы скрестили клинки… пардон, клинки и когти, – я и вовсе стал их люто ненавидеть. Последней каплей в чаше моего омерзения стал тот факт, что эти упыри загубили мое огниво.
Я шел по длинному коридору, разглядывая древние фрески и барельефы. Здесь я легко узнал фигуры демонов, с одним из которых мне довелось биться. Тогда мне пришлось рискнуть всем и притвориться полудохлым, дабы тварь ослабила бдительность и я смог ее убить. Пожалуй, это был сильнейший мой противник.
Также на фресках постоянно мелькал один и тот же человек. Он был изображен с каким-то странным копьем, почему-то очень мне знакомым. Я все силился вспомнить, где уже видел его, но потом наткнулся на повязку на глазах и повел плечами. Инвалиды всегда меня не то чтобы пугали, а как-то нервировали. В их присутствии я ощущал себя неспокойно. И пусть данный инвалид – слепой маг – был лишь изображением, но я все равно передернулся.
Наконец я нашел ступени, ведущие к широкому плато. Осторожно ступая, я словно ощущал звон веков истории, застывших на этих ступенях. Сколько им лет? Тысяча? Две? Три? Сколько бы они рассказали, умей я говорить с камнем. Но они лишь угрюмо молчали. Как и старина ветер. Сколько бы я с ним ни пытался заговорить в эти дни, он отмалчивался, словно не желая меня чем-то расстраивать.
Спустившись, я увидел человека, которого не сразу узнал. Константин, которого я помнил, не обладал более чем двухметровым ростом, его мышцы не были подобны горным камням, и уж точно он никогда не держал в руках исполинский черный клинок и не встречал меня спиной.
