– Не хватятся, – отмахнулся брат. – Терминалы остались в наших комнатах, а по-другому отследить нас никак нельзя.
– Да-да, и расплачиваемся мы наличными, а не прикладывая ручку к сканеру биометрии, – саркастически прокомментировала Лисса.
– Не уверен, что у имперских кредов вообще есть наличная форма… – протянул парень, наткнулся на взгляд сестры и хмыкнул: – Я же не сказал, что отслеживание – техническая проблема, верно? Просто выверт местных законов. Глобальное позиционирование терминала школа имеет право запросить, а детализацию банковских транзакций – ни фига. Иначе мы с тобой в прошлый раз ничего не смогли бы купить.
– Как они ещё нас самих датчиками и маячками не обклеили… – Маленькая одаренная чуть успокоилась.
– Тоже нельзя, только если есть непосредственная угроза жизни.
– Интересно, а если какой малолетний дундук потеряется на территории школы? Она же огромная! И терминал про… теряет?
– Вечером прочешут территорию, и всё. Алё, сестра, всё ещё не можешь привыкнуть? Империя – это мир псиоников и для псиоников. Сама говорила: терминал – костыли.
– Это не я говорила, я процитировала. А вообще это идиотизм – лишать себя одного из удобнейших средств общения и доступа к информации только потому, что это «некруто для крутых», фе.
– Просто мы здесь чужие, – как-то равнодушно произнёс Гор, теперь тоже глядящий на запад, где местная звезда красиво подсвечивала иглы домов-полисов. – Надо здесь родиться и прожить первые годы жизни, чтобы перенять философию, а не только… научиться фокусы делать. Они – одарённые, псионики, а мы так… пси-операторы.
– Брр! Аж зябко от твоих слов стало, – поёжилась девочка… и с потрясающей «логичностью» вцепилась в свой ледяной напиток.
– А ты что, серьёзно хочешь остаться жить на основных территориях Империи? – непритворно удивился парень. – Куда отца даже не пустят, например, потому, что он не гражданин? Просто прожигать жизнь – и это после всего того, что мы видели и пережили?
– Я… как-то не думала об этом ещё, – потупилась младшая сестра.
– А я вот думал, – нахмурился Егор. – Местным открыты все дороги: необъятный космос лежит у самых ног, у мехнов есть роботы с искусственным интеллектом, медицина такая, что можно вообще не думать о здоровье: главное – чтобы до медкапсулы дотащить успели… И что в итоге? Предел мечтаний любого, кого ни ткни, – уютный домик на цивилизованной планетке, и ещё чтоб о деньгах не думать. Общество победившей космической цивилизации… чтоб его. Наука застряла на рубеже как три сотни лет назад, от генетических программ все отшатываются как чёрт от ладана, все, кроме мехнов, боятся сделать компьютер умнее табуретки, да и мехны… зарылись в свою натурфилософию доморощенную и вообще ничего не хотят. «Разум ради разума», каково?
– Где ты это всё взял? – Лисса, придавленная разумной тяжеловесностью внезапных откровений брата, наконец сообразила, что это просто не могут быть его слова. Слишком… отполированные, чтобы быть результатом размышлений четырнадцатилетки.
– Да так, почитал статьи на «свободных» шарах АСМ… – махнул рукой парень и подвинул к себе недоеденный салат, не иначе как заедать разочарование в человечестве. Однако сестру он серьёзно зацепил.
– Не может быть так, как ты говоришь. – Василиса иногда чувствовала себя рядом с братом маленькой и глупой. Однако сейчас она просто не могла согласиться с такой трактовкой окружающего мира.
– Мы с тобой в одном из центральных районов центрального мегаполиса одной из самых развитых планет во всем Ареале, – ухмыльнулся, но как-то грустно, мальчик. – Хочешь, спустимся на пешеходный уровень и выборочно поспрашиваем прохожих, что для них более важно: развитие человечества или личные интересы?
– Да я тебе и отсюда могу сказать, кто думает о себе, а кто – обо всех! – несколько самонадеянно заявила Лисса.
Она действительно уже начала ловить оттенки ощущений от чужих эмосфер, но на большом количестве людей сразу она концентрироваться никогда не пробовала. Что ж, место было вполне подходящим. Юная рим Фог «отпустила» свой дар, и её сфера восприятия рванула во все стороны, охватывая кусок города в радиусе двух с половиной километров. «Тьма», или иначе «безумие псиоников», – это действительно новый уровень раскрытия пси-способностей: слишком яркий для человеческого мозга способ восприятия информации через свой дар. Такой яркий, что в прямом смысле лишает своего владельца иных чувств, ослепляет. Однако наложить фильтр на втекающий снаружи поток информации несложно… если кто-то научит как. Их – научили.
Мир эмоций для псионика – это мир красок. Но сейчас, сознательно оградив себя от восприятия базовых «доволен», «не доволен», «злюсь», «спокоен» и прочих простых и ярких эмообразов, Лисса буквально окунулась в мир полупрозрачных теней разных оттенков серого. Теперь требуется выделить для себя нужный параметр поиска – и всё остальное тоже отсечь. Пометить нужные образы и как бы раскрасить их для себя. Для этого нужны эталонные параметры – предполагалось, что опытный сенсор может взять их в буквальном смысле из себя. Василиса опытным сенсором могла считать себя только с огромной натяжкой, но пусть она и ругала школу-пансионат, со своим даром обращаться там действительно учили на совесть. Да и риска, по большому счёту, не было никакого: не получится, значит, не получится. Ну и…
Лисса подскочила, откинув стул, – и Егор не подавился салатом только потому, что успел проглотить последнюю порцию, настолько безумным показался взгляд сестры.
– За мной! Скорее! – Девочка вылетела из-за стола не хуже иного гоночного автомобиля, брат едва успел подхватить пакет с покупками, на которые потратили почти всё время «самоволки».
Угнаться за сестрой, обычно серьёзно уступающей ему по физическим дисциплинам и кинетической стороне работы с даром, удавалось едва-едва: мелкая неслась, лавируя в негустой толпе, как ракета с включённой головкой самонаведения. Триста метров по прямой, поворот, смена пешеходного уровня, ещё поворот, прошить двумя иглами небольшой торговый центр, опять выход на приподнятый над землёй тротуар, поворот, небольшой сквер, где деревья с земли пропущены через прозрачный пол и кроны оказываются как раз на высоте прогуливающихся граждан.
Задумчиво разглядывающая затейливо подстриженную крону фруктового дерева женщина никак не ожидала, что на неё вылетят два запыхавшихся ребёнка, но удивление выразила весьма сдержанно: приподняла тонкую бровь. То, что Лисса привела его именно к ней, парень понял сразу: в упор он тоже сразу почувствовал… нечто. Нечто знакомое, заставляющее вглядываться в тонко очерченное, аристократическое лицо в поисках знакомых черт. Лицо неизвестной было правильным и красивым, мальчик мог поклясться, что видит эту аристократку впервые, но… ощущения псионика твердили ему о том, что ошибаются как раз глаза. Он знал её. Чувствовал, как человека, с которым расстался давно-давно, многие годы назад, и он, этот человек, успел за это время невероятно сильно измениться. Едва эта мысль пришла ему в голову, как всё встало на свои места… или окончательно перепуталось.
