– Давайте выйдем в коридор, мистер Первый, – предложил патер Ричард, указав на дверь. – Пусть мисс Одиннадцатая пока побудет здесь и присмотрит за вашим… за моим гостем.
Бунтарь выждал, когда Пирсон отвернется, и незаметно передал подруге пистолет. Невидимка молча кивнула и, игриво прищурив один глаз, на секунду прицелилась в спину лежащего на кровати заложника. Это означало: не волнуйся, я не засну, а если этот тип и впрямь надумает выкинуть глупость, то вместо нее выкинет на стену свои мозги. Бунтарь искренне понадеялся, что до кровопролития дело все-таки не дойдет, а Холт и дальше будет вести себя покладисто…
– Я рад, что вы не стали спешить и вот так сразу хвататься за предложение мистера Холта, – одобрительно заметил патер, когда Бунтарь плотно прикрыл за собой дверь кабинета. Священник сделал приглашающий жест, и превентор медленно зашагал рядом с Пирсоном по церковному коридору – довольно протяженному, с высокими сводчатыми потолками и мозаичными окнами помещению. В этот предрассветный час храм был еще закрыт и никто не мог помешать приватной беседе хозяина с гостем. – При всей убедительности доводов Мэтью, мне кажется, он все же не до конца с вами откровенен. Да и то, что он вам предлагает, как бы это помягче выразиться…
– То, что нам предлагает Холт, – всего лишь хитрая уловка человека, который страшится смерти, – заявил Бунтарь. – Я не верю ни одной из его клятв и знаю – как только мы окажемся в руках у Данна, нас тут же прикончат. Никаких соглашений с Холтом я заключать не собираюсь, а время на раздумье взял лишь затем, чтобы спросить вашего совета.
– Вы поступили совершенно правильно, – кивнул Пирсон. – И, разумеется, я не советовал бы вам воссоединяться с вашими бывшими собратьями, даже если бы всецело доверял мистеру Холту. Вы сказали, что за те три дня, которые мы не виделись, вы убили нескольких человек. Это правда?
– Да, это так. Но не убей мы с Невидимкой этих людей, сомневаюсь, что сейчас я стоял бы перед вами и задавал вопросы, – признался Бунтарь, ощутив странную неловкость. Спросил бы его об этом кто-то другой, вряд ли превентор почувствовал бы за собой вину. Однако в беседе с патером все было совсем иначе. Необъяснимое чувство вины явно следовало воспринимать как очередной привет из прошлого. Однозначно – раньше Бунтарю доводилось не только бывать в церкви, но и общаться со священниками.
– Никто не вправе осуждать вас за это, мистер Первый, – развел руками священник. – В гетто подобное вынужденное насилие случается практически ежедневно. Здесь и раньше был неспокойный район, а когда в него заселили конфедератов и ввели пропускной режим, обстановка только ухудшилась. Местные банды воюют с конфедератами не на жизнь, а на смерть, и тем приходится давать жесткий отпор. Я подозреваю, что власти нарочно стравливают в гетто эти группировки, чтобы они планомерно истребляли друг друга и тем самым упрощали работу полиции. Официально Новая Гражданская война закончена, но для конфедератов она пока что продолжается. Как, похоже, и для вас. С той лишь разницей, что не вы ее начали и, стало быть, не несете никакой ответственности за совершенные вами вынужденные убийства… Однако, поддавшись на уговоры Холта – при условии, что он все-таки был с вами честен, – вы ступите на совершенно иной путь. На нем каждое совершенное вами убийство станет по сути умышленным. Поэтому и как священник, и как человек я категорически против, чтобы вы обременяли свои души столь тяжкими грехами… Но сейчас вам следует беспокоиться вовсе не об этом, а о том, как сохранить собственные жизни, поскольку все ваши подозрения насчет Холта – скорее всего правда.
– И как бы вы предложили нам поступить? Обратиться за помощью к Создателю, как рекомендовали в прошлую нашу встречу?
– Безусловно. – Губы патера тронула мимолетная печальная улыбка. – Делайте это как можно чаще, и Господь никогда вас не оставит. Однако не следует взваливать на него всю ответственность за свою жизнь, пока вы в силах сами позаботиться о ней. Иначе для чего же тогда Всевышний дал вам возможность влиять на свою судьбу и менять ее по вашему усмотрению?.. Я не забыл о нашем предыдущем разговоре, мистер Первый, и как только вернулся из Контрабэллума, сразу же встретился с некоторыми из моих прихожан. Эти люди – мои хорошие друзья, и я решил, что они могут подсказать мне верный выход из вашей непростой ситуации. Я был наслышан, что в гетто находится немало ссыльных конфедератов, которым довелось во время войны выведать уйму правительственных секретов. Первоклассные компьютерные специалисты, что во время «Урагана в Лагуне» не горели желанием умирать геройской смертью, а предпочли сдаться в плен и проследовать в изгнание. Они никогда не афишировали себя и сегодня не изменяют этому принципу. Но отыскать их здесь – не проблема… Так вот, откликнувшийся на мою просьбу прихожанин устроил вчера для меня встречу с человеком по имени Хуан Молино. Вам о чем-нибудь говорит это имя?
– Абсолютно ни о чем. А должно?
– Очень жаль. Я рассчитывал, что это может освежить вашу память… Ну да ладно, главное, что наша встреча с мистером Молино выдалась достаточно интересной. Ведь он, как выяснилось, хоть и смутно, но помнит вас, мистер Первый.
– Конфедерат – меня?! – удивился Бунтарь.
– Вообще-то, Хуан так или иначе помнит всех превенторов, но вы – исключение. Как-никак, на вас ученые Хоторна проводили свои первые пробные эксперименты. Молино работал в Контрабэллуме штатным программистом и присутствовал при старте проекта. Однако примерно через полгода служба внутренней безопасности обвинила Хуана в связях с конфедератами и уволила его за шпионаж в их пользу.
– Обвинение было ложным?
– Вовсе нет, и Молино, кстати, этого совершенно не скрывает, – усмехнулся патер Ричард. – Он действительно работал на конфедератов и даже передавал им кое-какую информацию, на чем в конце концов и попался. После разоблачения он сумел скрыться от властей и ушел в глухое подполье. Там Хуан и пробыл до тех пор, пока правительственные войска не захватили их базу. Вот с таким прелюбопытным человеком мне пришлось вчера беседовать.
– И чем же он сможет нам помочь? Кроме того, что, вероятно, вспомнит наши с Невидимкой настоящие имена? – Бунтаря услышанная новость не слишком воодушевила. Кем бы ни служил раньше в Контрабэллуме этот Молино, нынче он являлся всего-навсего бесправным ссыльным. Поэтому считать его полноценным помощником было бы попросту несерьезно.
– Разумеется, сам Хуан вряд ли сможет как-то изменить вашу судьбу, – подтвердил Пирсон. – Но за пределами гетто у Молино остались обширные связи. И если он меня не обманывал, его друзья могли бы стать для вас очень полезными.
