Уран очень распространенный элемент. В этом собственно и беда. Его содержание в любой планете составляет астрономические цифры, даже если измерять в тоннах, но он слишком «размазан». Уран легко окисляется и выщелачивается, воды, проходящие через толщу известняка, уносят растворы урана в глубину, а потом вода несет их в океан. Сама природа стремится разбросать атомы этого элемента как можно дальше, растворить в океане. Будто понимает, что будет, если они сойдутся вместе. Но тут на пути природы встает… жизнь. Большая часть имеющихся месторождений урана — результат работы бактерий.
Этим малявкам он зачем-то понадобился, и они с усердием достойным восхищения выделяют его назад из водяных растворов тоннами и миллионами тонн, складывая в донные отложения. Эти маленькие трудяги на Прерии оказались особенно жадными. И география им активно способствовала — громадные, пропитываемые дождями равнины с толстым слоем известняковых пород под ними, а ниже — целое море подземных вод в которые собирались все отсутствующие на поверхности ручьи и реки, эта жидкость медленно фильтровалась через камень в сторону океана. Природа сама создала чудовищного размера промывочный лоток в который уходили тяжелые металлы — гравитация заставляет их проникать все глубже в почву, уходя от поверхности, а подземные воды несли их к океану.
Там эту воду и поджидали маленькие трудяги, выделяя из нее серебристый тяжелый металл. Не в металлическом виде разумеется, а связывая его собственными органическими оболочками и хороня вместе с отжившими свое поколениями в наносах. А обосновались трудяги возле моря по простой причине — для жизни им нужна была еще и сера. Которой на Прерии очень мало — тут практически нет вулканов. Сера — не единственная их потребность, есть и другие столь же трудно находимые для них элементы, но в океанской воде есть всё. Так продолжалось довольно долго и, в общем-то, все было мирно, пока на Прерии не появились люди.
Люди, которым вечно мало. Накопленным за миллионы лет запасам они конечно порадовались, но проблема — как достать богатство с глубин за два километра, встала весьма остро. Многие думают, что уран стоит дорого, на самом деле килограмм необогащенного урана стоит около ста пятидесяти рублей и добыча его рентабельна, если цена не упадет до ста двадцати. Но это необогащенного. Для того чтобы превратить уран в топливо для реактора вырабатывающего, скажем, электричество, нужно потратить порядка восьми процентов выработанного на этом самом реакторе электричества.
И это не сама большая проблема. Обогатительная индустрия чрезвычайно сложна — это циклопические заводы из десятков тысяч центрифуг, на которых идет разделение близких изотопов. КПД каждого цикла совершенно мизерен, их нужны десятки. К тому же производство сильно «грязное», не в смысле радиактивного заражения, о котором кричат экологи, хотя и тут не все слава богу, а в смысле, что количество «отходов» в виде того же «бесполезного» урана, двести тридцать восемь. «Отход» его в сотни раз превышает выход «полезной» продукции, и исчисляется тысячами тон в год. И куда девать эти концентрированные отходы непонятно — уран токсичен на уровне мышьяка и просто так его назад природе не вернешь, да и жаба давит, если честно. Словом — чемодан без ручки, и нести тяжело и бросить жалко. Гордиев узел, и это даже, если вопросы утилизации собственно радиактивных отходов не трогать…
На Прерии люди решили, что могут справиться со всеми этими проблемами одним махом. Дело в том, что скорости, с которой вступают в химические реакции различные изотопы, пусть и немного, но отличаются. На этом вполне можно построить процедуру обогащения, были даже отработанные методики, но они проиграли в эффективности сепарации на центрифугах. У людей проиграли. У бактерий это оказалось в большом почете. Слой со значительным отклонением процентного содержания двести тридцать пятого урана оказался толщиной в десятки метров!
Казалось, вот оно Эльдорадо — сверли скважину на нужную глубину и черпай практически готовый концентрат среднего обогащения, остается только выпарить воду и получить в руки бездну энергии…
Ну и как водится, людям стало этого мало, еще толком не получив в руки синицу, они уже стали мечтать об укрощении дракона. Медленная скорость работы «природного реактора-обогатителя» их не устраивала, накопленные за миллионы лет запасы казались мизерными, по сравнением с тем, что можно было «взять». Жажда власти и денег заставила забыть об осторожности.
Что произошло дальше — известно всем и неизвестно никому. Но видимо процесс решили «подхлестнуть», закачав под землю серу и прочее необходимое маленьким трудягам чтобы размножатся больше. Эксперимент был не слишком легальным, но казался неопасным — воздействие на фоне мощи протекающих процессов казалось совсем мизерным.
А вот результат таковым не показался! Видимо была сильно переоценена потребность бактерий в дефицитных веществах, или зависимость скорости размножения от температуры, или присутствие катализаторов, а может — фаза луны и количество пятен на божьей коровке. Слишком мало мы на самом деле знаем, чтобы судить о том, как должно быть правильно. Но факт остается фактом — подземный слой вскипел от плодящихся бактерий, которые тоже спешили урвать свое. Жадность — универсальное качество всего живого.
Ну, а потом… Собственно, что произошло потом имеет не один десяток обоснований, томящихся под грифом государственной тайны высшей категории, и ничего не мешает придумать еще пару десятков новых вариантов. Я свято надеялся, что до экспериментальной проверки дело не дойдет. Ошибся.
Но вернемся к произошедшему — лично я думаю, что во всем виноват «плохой брат». Ведь помимо весьма спокойных 235-го и 238-го, в этой семейке существует и еще один братец — уран двести тридцать четыре, и отличается он совершенно бешенным нравом. Размножающиеся бактерии подняли из старых отложений всех трех братцев, в разы увеличив общую концентрацию, да еще к тому же и разделили их по слоям. Для того, чтобы получить топливо пригодное для обычного ядерного реактора, первоначальную руду нужно обогатить всего в четыре с половиной раза — подняв концентрацию 235-го с 0,7 % до 3,5 %. Это вполне может произойти и без участия человека, «природные реакторы» Конго — тому прямое подтверждение.
А тут в дело вмешался человек. Нет, обогащения, необходимого для получения ядерного оружия, не произошло, да и не могло произойти. Но этого и не требовалось — 234-тому совсем не нужны высокие концентрации, чтобы «завестись». Испускаемые им при делении нейтроны бомбардировали чувствительные к внешнему облучению атомы 235-го, а слой с 238-мым обеспечил эффективный нейтронный отражатель. И реактор заработал, разом выходя на критический режим. Пошла самая настоящая цепная реакция, распространяясь по водоносному слою во все стороны.
