— Через пять минут вся академия будет в курсе твоего возвращения.
— Я именно этого и добивался. Твой отец дал мне пару неплохих советов, и одному из них я сейчас и следую.
— Это какому же? — навострил уши Юджин.
— Создать шумиху. И привлечь на свою сторону как можно больше молодых магов.
— И воздушников тоже? — прогудел Лем, грузно топая справа от меня. Быстро же эта привычка въелась. Мы находимся не в Пустоши, не в мире демонов и не в кишащих нежитью пещерах гномов, но боевое построение команда держала четко. Я в центре, Кари сзади, Лем с Мариусом по бокам, а Юджин со своей базукой впереди.
— Да, и их тоже. Они не виноваты в том, что случилось с кланом Молнии. Кстати, напомните мне, что надо встретиться с Хельгом.
— Конечно, Рэни.
Вот и родной кампус. Поднявшись по широким ступенькам, я открыл тяжелые двери и вошел в просторный холл кампуса клана Земли. Здесь ничто не изменилось. Те же столики, диванчики, сейчас пустые, барная стойка, за которой никто не стоял. Лиира… Как она там?
— Подождите меня здесь, я недолго. Юджин, можешь пока похозяйничать в баре. Лем, посмотри, осталась ли ваша знаменитая настойка. Если есть, забирайте всю, боюсь, нам она совсем скоро может пригодиться.
— Ха, это мы мигом! — довольно осклабился Юджин. — Мохнатый, посмотри в кладовке, а я организую по бокальчику чего-нибудь освежающего, пока хозяйки нет. Сейчас Лиира мне устроила бы, если бы увидела, как кто-то роется в ее баре!
Да, Лиира… Я видел ее последний раз лежащей под навесом в Пустоши. Раненую и без сознания. Как я мог забыть?
— А что с Лиирой? Кто-нибудь знает, как она?
— Да с ней все в порядке. Пока еще переговорники работали, я с ней связался. — Юджин, как заправский бармен, выставил перед собой на стойке пять бокалов и, достав с полки несколько бутылок, аккуратно добавлял из них содержимое, делая коктейль. — Идет на поправку, скоро встанет на ноги.
Фу-х… Слава богам. Никто из моей пятерки не погиб в Пустоши. Все вернулись живыми. Ну, кроме меня. Интересно, как на это отреагирует ректор Данте? Ухудшит ли этот факт мою оценку? Хмыкнув себе под нос, я уже развернулся к лестнице, когда услышал тихий вскрик за своей спиной.
— Сюзерен?
Я развернулся ко входу и увидел застывшую, как соляной столп, эльфийку. Сольвента. Что ж, очень вовремя. Пора отпустить ее из наложниц. Зачем трупу, которым я сейчас являюсь, наложница?
— Здравствуй, Сольвента.
— Нет!
— Что значит «нет»? Ты ведь хотела свободы? Так получай!
Никогда не понимал женщин. Даже будучи Михаилом Александровым. Что уж говорить про семнадцатилетнего Рэни Карвуса? Эта эльфийская дура уперлась и категорически отказывалась от свободы, которую я ей возвращал. У меня даже дежавю возникло. Сольвента стояла на коленях в моем кабинете в позе полного подчинения, и в ее глазах стояли слезы. Но она упрямо твердила, что останется со мной. Вот и как это понимать? Я перевел взгляд на стоявшую возле письменного стола Кари, но та только недоуменно пожала плечами.
— Нет!
Вот что с ней делать? Я плюнул и решил не забивать себе голову пустяками. Были дела поважнее. Спасение мира, например.
— Черт с тобой! Хочешь оставаться наложницей? Оставайся! — Я в сердцах хлопнул дверкой платяного шкафа, перед которым стоял, доставая новый комплект академической формы. Нормы учебного заведения все же соблюдать надо.
— Спасибо… — Сольвента поднялась с колен и, поклонившись, вышла из кабинета.
— Женская логика — это отсутствие всякой логики, — бурчал я себе под нос, скидывая с себя куртку и рубаху и наблюдая во встроенном в дверку шкафа зеркале удивленно расширившиеся глаза Кари. Чего это она?
— Ваши шрамы. Они… исчезли.
Оу, точно… Я повертелся перед зеркалом, пытаясь заглянуть себе за спину. Шрамы от огненных заклинаний, примененных тогда на смертельной арене Кридом, исчезли. Интересно… Видимо, тогда, когда я чуть не скопытился в третий раз, вкачав свою силу в Харона, и окунулся в океан разлитой вокруг меня энергии, организм самостоятельно устранил некоторые дефекты. Небольшой бонус, так сказать.
— Да, действительно. — Я быстро накинул свежую рубаху и, спрятавшись от Кари за дверкой, переодел брюки. Вроде и покойник, а все равно стыдно показывать девушке свои тощие ноги. Сколь-нибудь выраженной мускулатурой, несмотря на тренировки Гиара, я так и не обзавелся. — Ну, у четырехцветных свои преимущества. — Я накинул китель со стоячим воротничком, застегнул все пуговицы и пригладил торчащие волосы. Все-таки на переговорах с Оливиусом Данте надо выглядеть подобающе. — Идем, надо застать ректора на месте, пока он куда-нибудь не свинтил. Да, тебе ведь тоже надо переодеться? Тогда я подожду тебя в холле. Только недолго, а то знаю я, как вы, девушки, собираетесь.
Кари удивленно приподняла бровь, явно сомневаясь в моих познаниях по поводу женского пола, но промолчала. Я спустился в холл, где за время моего отсутствия собралось уже немало народу. Мариус как в воду глядел. Слух о моем появлении разнесся по академии мгновенно.
— Сюзерен, это правда вы? — подскочил ко мне Волчонок все в том же, на три размера больше, кителе, доставшемся, видимо, от старшего брата.
— Привет, Гораций, — улыбнулся я. — Я это, я.
— Ура! А то болтали тут всякое, говорили, что вас убили.
— Они пытались.
— Кто? Демоны?
— Если бы.
Я осмотрел собравшихся, внимательно ловивших каждое мое слово. Увидел знакомые лица. Тигр, Волки, еще несколько студентов с четвертых-пятых курсов.
— Нет, это были не демоны. Это были люди.
Зал зашумел. Я поднял руку, и продолжил:
— Это были наемники Ордена Длани Единого. Святоши. Они чуть не убили Лииру, которую вы все хорошо знаете.
— Но это же война! — выкрикнул кто-то, и холл взорвался возмущенным ревом.
— Тихо-о-о!!! — рявкнул во всю мощь своих легких Лем. — Дайте ему сказать!
— Спасибо, Лем. Да, это объявление войны! Святоши решили, что я четырехцветный, предсказанный в древнем пророчестве, и решили меня уничтожить. И знаете что? Я действительно четырехцветный.
Холл замер. Выдержав мхатовскую паузу, я продолжил:
