…Пятился старлей к стекляшке полевого «стартового». Целился и пятился…
…Женька пытался поймать в прицел отступающую фигуру – у никелированного чудо-пистоля на редкость дурацкий целик оказался…
…Не успеть…
…Звякнуло разбитое стекло – изнутри аппаратной чем-то в окно швырнули. Ага, это Гавриков буйствует…
…Шарахнулся старлей, обернулся…
…Женька плавно потянул спуск – выстрел. Затвор никелированной дряни застыл в задней задержке – пуст магазин, однако. Но не зря сжег патрон товарищ Земляков…
…Старлей выпрямился, как-то недоуменно головой качнул и завалился к белой кирпичной стене…
…Ладно, хрен с ним. Женька слышал нехороший шум за спиной и чрезвычайно спешил на четвереньках к автомату.
…Теплая рукоятка, взведена машинка…
…Женька перевернулся: точно, бегут от ангара. Вот, маму их… человек десять. Двое одновременно выстрелили. Это что за выхлопы такие фейерверковские?!
…Упав на пузо, сержант Земляков открыл экономный оборонительный огонь…
…Переднего, самого быстроногого, завалил (ага, это у хлопца обрез двуствольный на вооружении состоял, по бетонным плитам, обгоняя хозяина, запрыгал), остальные орлы шарахнулись, а поскольку на голой площадке особо шарахаться некуда, то обратно к ангарам они и драпанули.
…Разить противника в спину меткий Евгений Романович не стал – неясно, сколько в «ксюхе» патронов, а процесс в самом разгаре. Зашарил по телу автоматчика. И руки вытрем, и помародерствуем. Добыча мизерная – магазинов вообще нет, только с десяток автоматных патронов Женька вывернул вместе с карманом армейской куртки…
…Зацепив за веревку на ногах спящего Визе, кинулся товарищ Земляков к «стекляшке». Вслед стреляли, но, видимо, из пистолета или еще чего-то неубедительного…
…Бежать было неловко – левая ступня подворачивалась. Видимо, голеностоп зацепило. Женька оставил немца, присел у тела старлея: ПМ, запасной магазин из карманчика кобуры… Гадиной был старлей, но служивой, уставной гадиной. Таких шмонать очень удобно…
Дальше…
…Ствол АКСУ толкнул дверь «стекляшки».
– Лежать! Работает СМЕРШ! – ободрил себя по старой доброй привычке Земляков.
…Тут и так лежали: старший лейтенант-расчетчик Гавриков, в странной позе вытянувшись на кресле, пытаясь достать ногой шкаф. Какой-то незнакомый гражданин забился в угол, за перевернутый стул и вытягивал оттуда вперед руки, то ли демонстрируя какие они у него чистые, то ли сдаваясь…
…Осматривать крошечное помещение было незачем: системные блоки, кабели, хрень всякая, из ворогов разве что в шкафу кто-то карликовый затаился.
– Кусачки там! – взмолился Сашка Гавриков, оставляя тщетную попытку зацепить носком кроссовки приоткрытую дверь шкафа.
С Сашкой было все ясно – левая рука прикована к перекладине конторского стола. Наручники, металлический тросик – определенная подвижность у пленника сохраняется, но у дворовой собаки ее куда побольше…
…Клещи Женьке отчего-то не попались, схватил ножовку по металлу – старинную, еще с деревянной рукоятью.
– Дерзай!
Гавриков, бормоча нехорошее, принялся терзать тросик ржавым полотном.
…Женька поглядывал в окно – в разбитом стекле застряла компьютерная клавиатура, столь удачно воплотившая в жизнь отвлекающий маневр компьютерного старшего лейтенанта. Дальше виднелась стартовая площадка, погнутое ограждение, неподвижные тела… Еще дальше торчали ангары, рядом угадывалось шевеление. Перестраиваются, засранцы. В лоб на автомат не пойдут, скорее в обход двинут. Позиция неудобная, сзади вплотную могут подобраться… Да кто они вообще такие?
– Ага, сука! – Гавриков с удовлетворением бросил выполнившую свое предназначение ножовку. – А хорошее полотно. Умели делать.
Женька положил на стол ПМ и запасной магазин:
– Вооружайся, и делаем ноги. Пока забор с тылу не перекрыли. У нас еще немец довеском. Он, засранец, костистый.
– Жив? А ребята? Мне показалось, вас всех как в тире…
– Почти. Их – наповал. А немец спит. Он важный. В смысле, нужный.
– Жека, аппаратуру нельзя оставлять. У этих на нее планы, – старлей-расчетчик показал пистолетом куда-то за спину.
Женька глянул на съежившегося штатского – тот умоляюще поднял руки еще выше. Да что он все своими лапами взмахивает? Кстати, странные они у него…
…Больших пальцев на обеих руках нет, лишь обрубки дергаются. Ага, вот оно как…
– Знаешь, кто это? – пробормотал Гавриков.
– Догадываюсь.
Старлей-расчетчик быстро вскинул пистолет и выстрелил во вскрикнувшего человечка. Пробитую голову сидящего толкнуло в угол, забрызгало светлый кирпич, человек сразу вытянулся, стал крупнее.
– Их сразу нужно. Без жалости, как бешеных собак, – сказал Гавриков.
– Ладно. Готовь аппаратуру в металлолом, да попробуем прорваться.
Видимо, к переводу стартового комплекса в разряд металлолома опытный расчетчик готовился, поскольку сразу полез под стол и начал вырывать провода. В стекло звякнула пуля, клюнула стену. Бойцы отдела «К» пригнулись. Обеспокоенный Женька высунулся за дверь и заволок внутрь штурмбаннфюрера. Визе открыл глаза, поинтересовался:
– Wer ist das?
– Замри, – посоветовал Женька по-русски.
Догадливый доктор прикрыл глаза.
Раздавливая на полу ценную компьютерную плату, Гавриков заметил:
– А почему такой хлипкий немец? Он же вроде «о-го-го» должен быть?
– Маскируется. Ты давай, не отвлекайся. Время – деньги.
– Не уйдем мы, Жека. Их тут что юнитов в дурной игрушке. Батальон формируют. Львовская нацгвардия. Оружия маловато, зато энтузиазма – хоть жопой ешь. Я их митингов наслушался…
– Ни фига я не понял, что вы тут такое заварили, да и ладно. Наша задача ясна, ее и выполняем.
– Кто спорит, – Гавриков, сидя на корточках, споро снимал жесткие диски сервера…
По стенам вновь стукнули пули. Это из «мосинки», что ли?
– Я на крышу, – вздохнул Женька. – Держимся, может, из города милиция-полиция какая нагрянет. Или из аэропорта…
– Не подойдут. Тут у них все круто изменилось…
– Я уже догадался. За фрицем следи. Скользкий. Что бы тут ни менялось, герр Визе следует прямиком в Отдел. Или никуда не следует. Но это, естесно, если до самой жопы досидимся.
– Найн, – прошептал чуткий штурмбаннфюрер. – Найн…
От ангара постреливали, но неубедительно. Видимо, и стволы не те, и не успело осмыслить ситуацию черномордое воинство. Женька, кряхтя, забрался на крышу «стекляшки». Столбы рядом с внезапным «редутом» были сложены, бочки со старой краской: материалы иные, а атмосфера та же – военно-разбитая. Будто и не миновало семь десятков лет. Земляков прополз по старому, в кляксах смоляных заплат, рубероиду, занялся наблюдением.
