Меня спасло лишь то, что вэкаэсовский десантник неправильно выставил время срабатывания заряда, и граната взорвалась на подлете. Если бы она успела прилипнуть к скафандру, направленный внутрь заряд проплавил бы многослойную броню, и проводить разбор полетов Азиму было бы не с кем.
Но граната взорвалась на подлете. Легкий толчок в спину дал мне понять, что я еще жив, датчики заорали об опасности, а нехитрый искусственный интеллект брони отключил энергоблок и перевел питание на аккумуляторы, сообщив мне, что с этого момента энергию стоило бы поэкономить. Я и сэкономил, подарив десантнику всего один импульс. Для человека без брони этого вполне достаточно, чтобы отправиться на тот свет, а броню парень надеть не успел. Наверное, все время на поиски гранаты и выбор позиции потратил.
В следующую секунду я отстегнул энергоблок, грозивший пойти вразнос в течение нескольких десятков секунд. Когда он таки рванул, я и саркофаг были уже далеко оттуда, и несколько стен и поворотов коридора защитили нас от взрыва.
У меня оставалось около пятнадцати минут. Если особо активно не воевать и вообще экономить движения и ресурсы, этого времени может хватить до тех пор, пока Азим посадит «Ястреб» на поверхность.
А может и не хватить.
Я дотолкал криокамеру до выхода, больше никого на своем пути не встретив. Вне помещения дело пошло чуть хуже, колеса вязли в грунте, и мне приходилось ирикладывать усилия, чтобы отойти от главного корпуса хотя бы на несколько метров. Внутри что-то снова взорвалось, и здание начало складываться внутрь.
— Ты уверен, что заложил достаточно динамита, Бутч? — пробормотал я себе под нос.
Отсутствие аудитории меня не смущало. Здесь, в будущем, все равно никто не видел этого фильма и не смог бы оценить шутки.
Когда меня и останки главного корпуса разделяло двадцать с лишним метров, я посчитал, что этого достаточно, и остановился. Белая криокамера нелепо смотрелась на фоне красноватой почвы Тайгера-5, примерно так же нелепо, как смотрелся бы холодильник посреди Сахары.
Я оглянулся. То, что еще несколько минут назад было секретной лабораторией СБА, сейчас представляло жалкое зрелище. Руины, пепелище и черный дым, заволакивающий уже полнеба. И три десятка трупов внутри.
Странно, но никаких эмоций по этому поводу я не испытывал. Убивать людей в больших количествах оказалось ничуть не сложнее, чем воевать со скаари на Новой Колумбии. Война — это чертовски простая штука. Ты стреляешь, в тебя стреляют… Кто стрелял быстрее и точнее, тот и победил. И нет места лишним эмоциям. Или я изменился, или это все еще действие боевого коктейля и гуляющего по венам адреналина…
На этом я перестал думать об удавшемся штурме, спасенной девушке и убитых врагах и задумался о себе. В конце концов, это был чертовски подходящий момент для того, чтобы задуматься о загробной жизни…
Бестелесный, я летел через галактику. Летел как-то странно. Звездные узоры вокруг меня менялись со слишком большой скоростью, но эффекта Доплера не наблюдалось. Это Нелогично, подумал я. Так не должно быть.
С другой стороны, люди не летают по космосу без кораблей и не живут вне тела, так что не стоит искать в происходящем логику. Лучше просто расслабиться и понаблюдать за процессом, авось что-нибудь и прояснится.
Как только я додумал эту мысль, как полет прекратился и я завис посреди пространства. Созвездия вокруг были все сплошь незнакомые, и я подумал, что вышел далеко за пределы исследованного сектора космоса.
Забавно.
Звезды стали гаснуть, сначала по одной, а потом целыми системами. Символическая гибель Вселенной, которая означает гибель моего тела?
Пожалуйста, пусть в следующей жизни я буду фермером…
Ладно, пусть не фермером, но кем-то, ведущим скучную и размеренную жизнь. Я больше ни разу не посетую на то, что мне скучно и неинтересно жить, правда. Я буду хорошим скучным фермером.
Или не фермером.
Звезды погасли, но темнее от этого почему-то не стало. Ах да, у меня же нет глаз, поэтому я не могу увидеть тьму…
Как выяснилось, звезды погасли не все. Одна из них продолжала гореть ровным белым светом, стремительно увеличиваясь в размерах. Она приближается, понял я.
Когда звезда остановилась, она занимала треть всего обзора. Черт его знает, свидетельствует ли это о ее размерах. Для суждения о размерах надо от чего-то отталкиваться, а я понятия не имею, какого размера сейчас я сам. Я же бестелесный, могу занимать объем целой галактики или быть какой-нибудь наночастицей…
У звезды оказалось лицо. Не то чтобы лицо, скорее грубо нарисованная схема, две точки, обозначающие глаза, короткая черточка носа, изогнутая черточка рта… Звезда напоминала грустный смайлик из Интернета образца начала двадцать первого века. Интересно, в каком чате этот смайлик подрабатывает по вечерам?
— Ты кто? — спросил я. Странно, ведь на самом деле мне хотелось спросить совсем не это…
— Ты знаешь, — прозвучал ответ.
Интересно, как я могу задавать вопросы, если у меня нет рта, и как я могу слышать ответы, если у меня отсутствуют уши? Телепатия, что ли? Или просто бред умирающего сознания.
Ведь все это время я осознаю, что нахожусь внутри поврежденного силового скафандра на пустынной поверхности Тайгера-5 и мой мозг быстро умирает от кислородного голодания.
— Если бы я знал, стал бы я спрашивать?
— Ты просто забыл.
— Издеваешься? Я никогда ничего не забываю.
— Я — белое сияние чистого разума, — заявила звезда. — Такой ответ тебя устраивает?
— А если не устраивает, я смогу получить другой?
— Сейчас — вряд ли.
— Я умер?
— Нет, иначе бы ты не задавал вопросов.
— Мертвые не любопытны?
— Смерть — это переход на новый уровень существования. Уровень, на котором вопросов не существует.
— Где я?
— Внутри собственной головы. В центре Вселенной. Какая разница?
— Тогда зачем ты здесь?
— Ты меня позвал.
— Не помню, чтобы я кого-то звал.
— Я не могу сказать тебе ничего такого, о чем ты не знаешь сам.
— Это должно означать, что ты — порождение моей фантазии?
— Ты сам можешь придумать, что это должно означать.
— Я думаю, что это бред, — решил я. — Если ты не можешь рассказать мне ничего нового, зачем тогда ты мне нужен?
— Чтобы напомнить тебе.
— О чем?
Нет ответа.
— О чем?
Нет ответа.
— Для порождения моей больной фантазии ты слишком молчалив и неприветлив, — сказал я. — Я вот сейчас возьму и умру всем назло, и тогда тебя тут вообще не будет.
