Он умолк и поднял глаза к равнодушно серому зимнему небу. Я присел на корточки в двух метрах от него, посасывая сигарету. По редколесью гулял сырой противный ветер, обещавший неотвратимые нудные дожди. До весны еще далеко, да и где я увижу эту весну? В каком мире?
– Поэтому они умрут, – вдруг сказал небу Детеринг и оттолкнулся спиной от дерева. – Другого пути у нас нет.
Я поднялся на ноги и двинулся за ним по узкой, едва заметной тропинке, усыпанной гниющими листьями. Мы шли молча. Умирающий лес был полон непривычным пряным запахом, ароматом чужой зимы – сырой, скользкой и туманной. Лес умирал, чтобы возродиться вновь, когда придут на эту землю жаркие ласки весеннего солнца. Мы можем умереть лишь один раз. Второго нам не дано. И ладно умереть в бою, видя глаза своего врага и до конца веря в собственную руку… а так, как Фарж или Фишер? Н-да… А сколько, интересно, народу уцелело из моего выпуска? Кто-то служит в Метрополии, кто-то торчит в миссиях дипкорпуса, кто-то жиреет в колониальных службах. Кто-то уволился – если нервы или ранения оказались несовместимыми с дальнейшим прохождением службы. А остальные съедены червями… или еще кем. Больше половины, а ведь нас в тот год было почти сто двадцать человек – сорок с чем-то девушек и семьдесят парней. Много, много костей украшают собой самые разные планеты. А как мы радовались в тот день, когда наш факультет получил офицерские мечи!..
Детеринг остановился и посмотрел на часы.
– Пожалуй, не стоит заходить далеко. Тем более скоро пожалует этот коп. Да и к тому же, – он улыбнулся, – тебя ждет женщина. Идем…
Мы медленно двинулись в обратную сторону.
– Погрома в порту не было? – спросил я.
– Нет, конечно. Историю с твоим уходом из отеля вообще замяли… она теперь не упоминается, как я понял. Ты их хорошо попугал. Мне сказали – люди из отеля, разумеется – что ты накрошил не менее взвода. Трупами была завалена вся крыша, да и на верхнем этаже… А кстати: Касьян-то ведь теперь твой должник!
– Да ну, – махнул я рукой, – что ж я, должен был его бросить?
– Так или иначе, – хмыкнул Танк, – но ты его вытащил. А Касьян – человек серьезный, он этого никогда не забудет. Касьян многое изменит в семье, вот увидишь. Харрис – это был просто хороший добрый дядька, а Касьян – тип иного рода, да… И вообще на Кассандане многое может измениться.
– Что, например?
– Многое, многое, – лукаво улыбнулся Детеринг, – сам узнаешь.
В просветах между деревьями появился острый черный нос «Газели» с распахнутым клюзом батареи главного калибра. Корабль был полностью готов к сражению, генераторы стояли в горячем режиме, взлет занял бы считанные секунды.
– Иди, – хлопнул меня по плечу полковник, – я зайду к командиру.
В холле я наткнулся на здоровенного мужика с аккуратно подстриженной рыжей бородкой. На меня он смотрел с опасливым изумлением.
– Где дворецкий, уважаемый? – поинтересовался я. – Или, точнее, где миледи?
– Миледи ожидает вас на верхней террасе, – ответил он, – а дворецкий…
– Отставить дворецкого. Проведи меня к миледи.
Он послушно закивал и повел меня по мраморным лестницам на четвертый этаж. Мы миновали длинный коридор со стеклянной крышей и остановились возле резной автоматической двери.
– Миледи вас ожидает здесь, – сообщил мой провожатый, нажимая кнопку. – Прошу вас, флаг-майор.
Дверь ушла в сторону, и я шагнул на просторную террасу, укрытую колпаком прозрачного пластика. Под стенами из скрытых в полу лунок торчали кусты неестественно ярких местных цветов, наполняя воздух сладким пьянящим ароматом. Ольга сидела за изящным плетеным столиком, одетая в розовое длинное платье. На столике перед ней стояла пузатая бутыль вина, бокал из прозрачного красного камня и коробка сладостей.
– Так вот ты кто, – тихо произнесла она, когда дверь за моей спиной с шорохом вернулась на свое место. – Если б я могла знать…
– Это что-то меняет? – спросил я, садясь в легкое кресло.
– Это меняет почти все, – печально ответила она, опуская глаза.
– Не понял. Объяснись.
– Что я могу тебе объяснить? Я знаю этого человека… милорда Детеринга. Я понимаю теперь, кто ты, если он – твой патрон. В твоих руках огромная власть… ты страшнее любой мафии.
– К тебе это не имеет никакого отношения, Ольга. Для тебя я просто солдат.
– Ну конечно! Солдат!.. Кем и чем я могу быть для тебя – я, проститутка, случайно унаследовавшая титул? Я, выросшая в нищете и грязи городского дна?
– Ты думаешь, я этого не знаю? Знаю. И что? Ты женщина, я мужчина – какая разница, кто мы там еще?
– Я хотела, чтобы ты остался здесь.
Я вскочил, схватил со стола бутылку, сделал большой глоток и с бутылкой в руке прошелся по террасе. Чего-чего, но этого я не ждал.
– Я могу умереть, Ольга. В любую минуту. Такая у меня профессия. Не перебивай меня! Я должен находиться в Метрополии. Но, помимо этого, я постоянно болтаюсь по всему обитаемому миру. Я могу отсутствовать по нескольку месяцев. Подумай хорошенько, Ольга, подумай, с кем ты хочешь связать свою жизнь.
Я прекратил беготню, снова приложился к бутылке и заглянул ей в глаза. Она спокойно выдержала мой взгляд.
– Это судьба. Или ты сам не видишь?
Помещение наполнилось мягким гулом.
– Войдите! – громко произнесла Ольга.
Из разъехавшихся дверей появился Детеринг в сопровождении очень мощного мужчины средних лет в полицейском мундире. Рядом с ним Танк казался дистрофиком. Впрочем, я не помню, чтоб его когда-либо смущали такие подробности – мышечная система полковника была оптимизирована в предел, сильнее хомо просто быть не может; в нашем деле важна именно максимально высокая мощность при минимально возможном весе. Оптимизация энергетики начинается с детства и длится долгие годы. В результате хиловатый с виду рейнджер пробивает боксера-тяжеловеса ударом пальца. Система подготовки человека – универсального воина разрабатывалась столетиями… при сохранении железного запрета на любые генные модификации. В итоге раса пришла к сложнейшему комплексу тренировок, которые должны начинаться в возрасте пяти-шести лет, и только каждый стотысячный хомо способен воспринять их в полном объеме. Детеринг же ушел от обычного рейнджера настолько, насколько рейнджер ушел от, скажем, хорошо подготовленного телохранителя.
– Здравствуй, девочка, – гулко проронил полисмен Ольге и с удивлением посмотрел на меня. – Простите, флаг-майор… капитан Армин Пирс к вашим услугам.
