Мы идем уже двадцать шесть дней, когда во мне, требуя внимания, начинает зудеть мыслепоток диагностики. Он указывает на то, что моя броня покрыта взрывчатыми шестиногими — «культяпперами», как их называют люди в своих радиообменах. Извивающиеся роботы ухудшают мою систему энергосбережения, а постоянный стук антенн понижает чувствительность моих сенсоров.
Культяпперы начинают мне докучать.
Я останавливаюсь. Мыслепоток максвероятности указывает на то, что машинки пришли в замешательство. Мой отряд состоит из трех ходячих двуногих; на них бронежилеты, снятые с трупов людей. Культяпперы сбегаются к нам, привлеченные вибрациями, похожими на человеческие, но не могут найти тепло, необходимое для активации машин.
Левой рукой я стряхиваю с правого плеча семерых культяпперов. Они кучками падают на наст и вслепую хватаются друг за друга. Одни закапываются в новые укрытия, другие ведут поиск, двигаясь по четким фрактальным траекториям.
Мыслепоток наблюдения отмечает, что, хоть культяпперы и несложные машины, их знаний хватает на то, чтобы действовать сообща. То же самое относится и к моему отряду — к свободнорожденным: чтобы выжить, мы должны быть заодно.
Мы стоим на тихой поляне, и на наши бесстрастные лица падают снежинки. В ста ярдах впереди блестит бронзовый корпус «Гоплита-611». Ловкий разведчик уже бежит ко мне, используя укрытия и выбирая путь наименьшего сопротивления. В то же время тяжелый, бронированный «Страж-333» остановился в метре от меня, в глубоком сугробе.
Идеальная точка для того, что должно произойти дальше.
Лента в небе пульсирует, раздувшись от информации. Ужасная ложь, которую распространяет разум по имени Архос, летит в чистое синее небо, загрязняя мир. Отряд свободнорожденных слишком мал. Мы обречены на поражение. Но если мы откажемся от борьбы, то эта лента скоро вновь закроет нам глаза.
Свобода — единственное, что у меня есть, и я лучше перестану существовать, чем покорюсь Архосу.
«Гоплит-611» посылает мне сообщение по узкому лучу.
— «Арбитр-902», вопрос: повышаем ли мы шансы на выживание, выполняя данное задание?
Образуется локальная сеть из узких лучей: к нашему разговору присоединяется «Страж». Опасность близка, и поэтому мы должны общаться по местной радиосвязи.
— Люди-солдаты прибудут через двадцать две минуты плюс-минус пять минут, — говорю я. — Нужно подготовиться к встрече.
— Люди нас боятся. Рекомендованное действие: уклонение, — отвечает «Страж».
— Максвероятность прогнозирует низкую вероятность выживания, — добавляет «Гоплит».
— Принято во внимание, — отвечаю я. Издалека доносятся вибрации, которые издает приближающаяся армия людей. Менять планы нет времени. Если люди застанут нас здесь, то скорее всего убьют.
— Подчеркиваю режим командира, — говорю я. — Отряд свободнорожденных, подготовиться к встрече с людьми.
Семнадцать минут спустя «Гоплит» и «Страж» превратились в развалины. Их корпуса уже наполовину занесло снегом, виден лишь тусклый металл — перекрученные руки и ноги вперемешку с несколькими слоями керамической брони и разорванной одежды.
Я остался единственной функционирующей машиной.
Сенсоры вибрации указывают на то, что отряд людей близко. Максвероятность говорит, что в нем восемь двуногих солдат и один большой четвероногий «ходун». Параметры двоих солдат не соответствуют человеческим нормам. Один, вероятно, использует ноги тяжелого экзоскелета. Ширина шага другого свидетельствует об использовании высокой шагающей платформы. Остальные люди полностью натуральны.
Я чувствую, как бьются их сердца.
Встав посреди тропы, меж останков моего отряда, я преграждаю людям путь. Ведущий человек-солдат выходит из-за поворота и замирает на месте, широко раскрыв глаза. Даже с расстояния в двадцать метров мой магнетометр засекает гало электрических импульсов, которые летают в голове солдата. Человек отчаянно пытается понять, в чем ловушка, и найти путь к спасению.
Затем из-за поворота высовывается дуло танка. Огромный «ходун» тормозит позади человека; из массивных гидравлических суставов валит пар. Моя база данных утверждает, что этот ходячий танк был захвачен и модифицирован солдатами Армии Серой Лошади. На его боку написано имя — «Гудини». По информации из моей базы данных, так звали артиста, который жил в начале двадцатого века и специализировался на высвобождении из оков. Все эти факты пролетают мимо меня; я не вижу в них никакого смысла.
Люди — загадочные, бесконечно непредсказуемые и потому опасные.
— Укрытие! — командует лидер. Танк-«паук» садится на землю, вытянув ноги; солдаты прячутся за его бронированным корпусом. Один из них залезает на танк и встает к крупнокалиберному пулемету. Пушка поворачивается ко мне сама.
Круглый огонек на груди танка из зеленого становится тускло-желтым.
Я не меняю положения. Мне нужно вести себя предсказуемо, это очень важно. Людям мое внутреннее состояние неизвестно; для них опасное существо — это я. Они, как и следовало ожидать, напуганы. У меня есть только одна возможность вступить с ними в контакт. Один шанс, одна секунда, одно слово.
— Помогите, — хриплю я.
К сожалению, мои голосовые способности сильно ограничены. Командир моргает, словно от пощечины.
— Лео, — говорит он спокойно и уверенно.
— Сэр? — отвечает высокий, бородатый солдат. У него ноги экзоскелета и модифицированное оружие особо крупного калибра, которого нет в моей базе данных.
— Убей его.
— С удовольствием, Кормак, — говорит Лео. Он уже достал оружие и прислонил к фрагменту брони, приваренному к правому переднему колену танка. Лео нажимает на спусковой крючок; из-под густых черных усов сверкают белые зубы. Пули со звоном отлетают от моей каски и с хлопком врезаются в броню. Попыток уклониться я не предпринимаю. Затем, продемонстрировав способность выдерживать повреждения, я падаю.
Я сижу в снегу — не сопротивляюсь и не иду на контакт. У меня еще будет такая возможность — если я выживу. Я думаю о своих товарищах, которые сейчас лежат рядом со мной — бесполезные, отключенные.
Пуля разрушает серводвигатель плеча, заставив мой торс накрениться. Еще одна сбивает с меня шлем. Пули тяжелые, летят быстро. Вероятность выживания низкая, и с каждым попаданием уменьшается.
— Эй, эй! Стой! — кричит Кормак.
Лео неохотно прекращает огонь.
— Он не сопротивляется, — говорит Кормак.
— И с каких пор это плохо? — спрашивает маленькая смуглая женщина.
— Черра, здесь что-то не так, — отвечает он.
