Вертолет качнулся, и Рысь, вместо того чтобы просто разжать руки, качнулась вместе с ним и сорвалась, с испуганным возгласом полетев вниз плашмя. Перед глазами мелькнуло отдаляющееся днище вертолета, в голове – мысль о том, что она либо покойница, либо калека, ведь полметра воды ее особо не спасут. Она грохнется прямо на свой «Винторез» и…
Удар оказался вовсе не жестким, и Ольга поняла, что кто-то поймал ее.
– Ты в порядке? – спросил Артур, аккуратно ставя ее на землю, и Рысь увидела кровоточащую царапину у него на щеке, оставленную, видимо, стволом винтовки.
Она только молча кивнула, близость промахнувшейся смерти на миг оставила девушку безмолвной. Очень захотелось сказать Пустыннику что-то теплое, но слова, как и в день первой их встречи, не находились. Ольга заглянула Артуру в глаза, надеясь, что он сам прочтет в ее взгляде то, чего она не сказала вслух.
– Надо идти, – негромко сказал сталкер.
Два долгих часа по колено в воде тянулись, казалось, весь день. Ручеек, как назло, кишмя кишел змеями, а скользкие камни так и норовили попасть под ногу. Но на воде следов не остается, враг не сможет раньше времени понять, что группы в вертолете нет. По обе стороны рос невысокий густой кустарник, хоть какое-то утешение: если вдруг появится вертолет, можно будет залечь в воде у кустов, и тогда заметить отряд будет весьма непросто, тем более что ручей проложил себе русло глубиной в полтора метра и шириной в добрых семь. Хотя летчики – наверняка люди с превосходным зрением.
– Как долго мы еще будем идти по ручью? – спросил Слепнев. – Мы идем точно на юг, а лаборатория, предположительно, на юго-востоке.
– И вообще, почему мы изначально не летели курсом на лабораторию? – недовольно проворчал Игорь.
– Потому что не долетели бы все равно, – пояснил Пустынник, – зато очень облегчили бы задачу врагам. Они отыскали бы вертолет и пошли бы по нашим следам. Мы сами навели бы их на нашу цель, тут вся местность песчаная, следы хорошо видны.
– Ага, я понял, – улыбнулся Влад, – они найдут вертолет и следы одного лишь летчика, ведущие во владения Семьи.
– Именно. Видите лес впереди в паре километров?
Макс видел. Темная зеленая стена, протянувшаяся от ручья и аж за горизонт на восток.
– Этот лес, если память мне не изменяет, шириной километров в десять и простирается на восток довольно далеко. Крупнейшее поселение Семьи находится на его опушке, километрах в сорока отсюда. А южнее леса степь продолжается, и там уже находится старая метеостанция. И наша конечная цель. Нам осталось пройти менее десяти километров на юг, а потом еще около шести на восток.
– Ладно, тогда почему бы нам не пойти напрямик? – задал вопрос Макс. – Рано или поздно нам все равно придется выйти из ручья, если ломанем через лес напрямую, выиграем пару километров.
– Потому что это химерический лес, – ответил Пустынник, и его ответ прозвучал зловеще.
– Понятно. Что ж, обойдем.
И в этот момент на горизонте появились черные точки. Экспедиционный корпус выслал патрули, чтобы прочесать степь пусть не слишком мелким, но зато широким неводом. Конечно, имея в своем распоряжении более трех десятков автомашин, можно было бы прочесывать и поосновательней, но полковник Смит, видимо, не рискнул сильно дробить свои силы. И теперь прямо по направлению к маленькому отряду двигался грузовик в сопровождении пары джипов с крупнокалиберными пулеметами.
– Дело дрянь! – сказал Макс. – Там наверняка человек двадцать, а то и тридцать! Не отобьемся!
– Вот ведь невезуха, – сплюнул Виктор. – Что делать будем?!
Люди заволновались, и наемник подумал, что четверо пусть и знакомых с оружием, но не знакомых с войной ученых, да семеро бойцов, из которых положиться можно только на троих, кроме него самого, – это не та сила, с которой можно надеяться на победу.
– Надо бежать к лесу! – крикнул Сергей. – Только там есть шанс оторваться! Они не смогут гнаться за нами по лесу на автомобилях!
– Не успеем, – отрезал Игорь. – Тут либо драться, либо сдаваться. Но я сомневаюсь, что после проделанного в этом есть смысл. А здесь у нас хотя бы траншея есть.
Макс глубоко вздохнул:
– Успеете. Я задержу их. Давайте мне пулемет и запасную ленту и бегом к лесу! Да чего таращитесь?!
– Это самоубийство, Максим, – негромко сказал Сергей.
– Я знаю. Но я и так уже почти мертв, – сказал Макс и ощутил в мышцах покалывание.
Плохой признак, видимо, сыворотка уже исчерпала себя.
Петруха, отводя взгляд, отдал ему пулемет, Пустынник протянул гранату.
– Держи. Прощай, Макс. Ну же, шевелитесь! – прикрикнул он на Слепнева и Сергея. – К лесу, бегом все!
Игорь, Виктор и Михаил только молча пожали Максу руку.
– Спасибо тебе, сынок, – сказал печально Латышевский, уходя следом.
Ольга лишь вздохнула, стараясь не смотреть на него. Неужели ей не все равно? Может, и так. Миг спустя рядом с Максом остался только Ворон.
– Влад, одна просьба. Позаботься о Кире. Вот экземпляр контракта, второй у нее есть. Помоги ей добраться до Университета и проследи, чтобы она получила сыворотку! Мне больше не на кого надеяться!
– Можешь быть спокоен на этот счет, командир, – хмуро ответил тот и крепко пожал руку своему бывшему лидеру.
– С богом, Влад, с богом! И еще… следи за Ольгой. От нее можно ждать чего угодно, включая удар в спину!
Ворон кивнул, сжав зубы, и побежал следом за отрядом.
Макс проверил напоследок все оружие и взглянул на приближающиеся автомашины. Вот одна из них изменила курс: теперь она на всех парах мчится аккурат вдогонку убегающим людям. Можно не сомневаться, патруль заметил отряд и очень скоро его догонит. Точнее, догнал бы, не будь между ними Макса.
План боя созрел в голове наемника моментально. Автомобили не смогут нахрапом преодолеть русло пересохшей речки, они должны будут чуть притормозить и поискать место с пологими берегами. Как раз такое, возле которого устроил засаду Макс. Вот тут-то, укрытый в русле, словно в траншее, он и примет свой последний бой.
Машины все ближе, уже слышен рев двигателей. Макс поежился и крепче сжал в руках пулемет. Вот так когда-то его далекие предки, сидя в окопах, отражали атаки чудовищных гусеничных машин – танков – с черными крестами на орудийных башнях. И пусть автомобиль – не танк, а белая звезда в обрамлении лаврового венка СШЕ – не свастика, но дело не в технике и символах. Дело в людях, если, конечно, фашистов можно так назвать. Нацисты прошлого полагали, что право на жизнь есть только у арийцев, а остальные – рабы, недолюди. Эти, из СШЕ, ничем не лучше. Такие же завоеватели, только прикрывшиеся лозунгами о спасении человечества. Да, их враги – краснокожие – не люди, физически. Но разве им нельзя жить? У каждого есть право на жизнь, до тех пор, пока он не пытается отнять это право у кого-то еще.
