Грэхем сердито хмыкнул.
- А как дела у Кенига?
- Двое операторов погибли, когда Йонкерс принял на себя удар. Много наблюдателей, находившихся поблизости, тоже отправились на тот свет. А в остальном - все в порядке. - Воль снова уткнулся в газету. - Вот еще, послушай, - предложил он. - В Небраске выровнена линия фронта. Наши бронетанковые войска теснят слабеющего противника. В рядах азиатов вспыхивают восстания, по мере того, как наши передатчики продвигаются к линии фронта и поражают витонов прямо у них над головами. Азиатские пацифисты захватили короля Чунга и приступили к производству антивитоновских излучателей. Европейские вооруженные силы полным ходом двигаются на восток. Вашингтон ожидает, что азиаты предложат перемирие и содействие в уничтожении витонов. - Он сложил газету и сунул ее Грэхеиу под подушку. - Можно сказать, война идет к концу - и все благодаря тебе!
- Черта с два! - кисло произнес Грэхем и снова приподнялся. - Отдавай мою одежонку. Я ведь не такой жулик, как ты, - одеял не таскаю.
Воль встал и с притворным ужасом воззрился на друга.
- Клянусь Богом, Билл, вид у тебя просто жуткий. Краше в гроб кладут. По-моему, тебе необходим врач. - Он направился к двери.
- Не валяй дурака! - крикнул Грэхем. Он быстро сел, тут же схватился за голову и не отпускал рук до тех пор, пока не удостоверил- ся, что она не разломится на части. - Тащи сюда мои штаны, а то встану и отделаю тебя как следует. Я сейчас же смываюсь из этой богадельни.
- Ты сам не знаешь, что тебе нужно, - с упреком бросил ему Воль от двери. - Ведь ты в новой подземной больнице, бывшей Самаритэн.
- Что-что?
- Самаритэн, - повторил Воль, покосившись на оленя.
Грэхем охнул, поспешно улегся и глухо застонал.
- Что-то мне худо, Арт. Наверное, я умираю. Позови врача.
- Будет сделано! - воскликнул Воль и принял позу, выпятив зад и натянув воображаемый лук. - Нет, ты только взгляни: вылитый Купидон! - потом вышел.
Вскоре вошла она, присела рядом с постелью и самым что ни на есть профессиональным тоном спросилса:
- Ну, как себя чувствуем?
- Как всегда, когда я рядом с вами. - Он взял ее ладонь.
Девушка резко отдернула руку.
- Здесь не место для подобных выходок.
- В других местах вы тоже не давали мне особо развернуться, - пожаловался он.
Не отвечая, она устремила невидящий взгляд на оленя.
- Вот гадость-то, - сказал он.
- Не поняла.
- Я про зту мазню, - он кивнул в сторону картины - Полагаю, кто-то решил меня съесть. Уж не вы ли?
- Я? - она искренне удивилась. - Что за глупость. Если вам не нравится, я велю снять.
- Сделайте одолжение. Уж слишком он похож на меня. Как, впрочем, и на всех остальных.
- Вы так считаете? Но почему?
- Потому что загнанный. Мы все с незапамятных времен были загнаны. Сначала - сами того не ведая, потом - зная всю правду до конца. Приятно сознавать, что все позади. Может быть, теперь наконец мы сможем повеселиться. Вы помогали мне раньше, сможете помочь и сейчас.
- Что-то я не помню, чтобы особенно вам помогала, - чопорно ответила она
- Именно вы дали нам ценные сведения о Биче, о кабинетах физиотерапии, о Фармилоу. Если бы не вы, мы до сих пор гонялись бы за призраками. - Он сел и посмотрел ей в глаза. - Но больше я за призраками не гоняюсь.
Ничего не ответив, она отвернулась и задумчиво уставилась в потолок. Грэхем пожирал глазами мягкий изгиб ее щеки, разлет бровей и знал, что она ощущает его взгляд.
- Там, в вышине, - звезды; - продолжал он. - И знаете, Гармония, на них могут обитать люди, живые люди, как мы с вами. Дружественные народы, которые, возможно, побывали на земле еще до витонского ига. Ганс Лютер считал, что их предупредили держаться от Земли подальше, и она оказалась запретной планетой. - Он снова посмотрел на девушку. - Все лучшее оказалось под запретом для тех, кто хотел бы посетить Землю, и для нас, которые стали ее узниками. Не разрешалось ничего, кроме того, что наши господа считали выгодным для себя.
- Но теперь все по-другому, - пробормотала она.
- Да, по-другому. Теперь мы можем испытывать эмоции для себя, а не для других. Наконец-то наши чувства принадлежат нам самим. Вдвоем хорошо, а третий - лишний, особенно, если этот третий - витон. До вас дошло, что только теперь мы по-настоящему наедине?
- Мы?
Она повернулась к нему, брови вопросительно изогнулись.
- Возможно, здеcь и вправду не меcто, - сказал Грэхем, - зато случай уж больно подходящий! - Он привлек девушку к себе и припал к ее губам.
Она сопротивлялась, но не слишком настойчиво. Потом и вовсе перестала. Рука ее обвилась вокруг его шеи.
Бим Пайпер
ВИКИНГИ КОСМОСА
(Космический викинг)
Обнявшись, они стояли у парапета, и ее волосы щекотали юноше щеку. Позади шелестела под ветром пышная листва декоративных кустов, с нижней террасы доносились музыка и веселые голоса. Перед ними раскинулся город Уордхейвен - над зелеными кронами вздымались белые громады домов, отблескивали серебром аэромобили. Вдалеке таяли в предвечерней дымке лиловые горы, и огромное багровое солнце висело в небе цвета спелого персика.
Милях в десяти к юго-западу что-то блеснуло, и юноша на мгновение недоуменно поднял брови. Потом нахмурился. Солнечный луч отразился от двухтысячефутового шара "Авантюры", нового звездолета герцога Энгуса, только что вернувшегося на верфи Горрамов после пробного полета. Но об этом ему думать сейчас не хотелось.
Он прижал к себе девушку и в который раз прошептал ее имя:
- Элейн. - И, лаская каждый звук: - Госпожа Элейн Траск Трасконская.
- О нет, Лукас! - запротестовала она, наполовину в шутку, наполовину всерьез. - Дурной знак - называть невесту до свадьбы именем будущего мужа.
- Мысленно я называл тебя так с того герцогского бала, когда ты только вернулась домой из Экскалибурского университета.
- Я начала так себя называть тогда же, - призналась Элейн, покосившись на жениха.
- В западном крыле Нового поместья Траскон есть терраса, - сказал он. - Завтра мы будем ужинать там и вместе любоваться закатом.
- Знаю. Я так и подумала, что это будет наше закатное место.
- Ты подглядывала, - укорил ее Лукас. - Новое поместье должно было стать сюрпризом.
- Я всегда подглядывала, что мне будут дарить, на новый ли год, или на дни рождения. Но я его видела только с воздуха. Внутри я буду всему очень-очень удивляться, - пообещала она. - И очень радоваться.
