Дьявол топнул сапогом:
— Я должен знать! Я требую! Это мое право!
— У побежденных нет прав, — зло усмехнулась Джинни. — Подумай. За оставшееся время вы не сможете ни проникнуть сквозь волшебную стену защиты, ни взломать ее силой. Единственное, чего вы добьетесь, — это новые потери. Не могу поверить, что Верховный правитель будет доволен таким расточительством.
Дьявол начал жестикулировать, его голос возвысился почти до крика:
— Я не допущу поражения! Что касается меня, то мое поражение не имеет права на существование! Если меня победят, то только потому, что предатели нанесли удар в спину. — Дьявол на глазах впадал в транс. Его речь превратилась в грубое, но каким-то образом завораживающее пение. — Мы прорвем железное кольцо! Мы уничтожим весь мир! Нас ждет победа! Нет капитуляции! Нет соглашению! Наши предки зовут нас! Вперед!
Вся банда чудовищ подхватила призыв и приветственно завопила:
— Хайль!
— Если хотите предложить нам что-нибудь — предлагайте, — прервала его Джинни. — В противном случае убирайтесь. Мне некогда.
По лицу дьявола прошла судорога, но он быстро овладел собой:
— Мне не хотелось бы допустить уничтожения этого здания. В эти камни вложено много труда и колдовской силы. Сдавайтесь добровольно, и я обещаю вам хорошее обращение.
— Какова цена вашим обещаниям?
— Мы можем обсудить, например, какие мирские блага в качестве вознаграждения получит тот, кто служит правому делу.
Свартальф мяукнул. Джинни стремительно обернулась. Я, почувствовав новый запах, тоже обернулся. Это материализовался похититель. В его лапах лежала Валерия. Она как раз просыпалась — открыла глаза, повернула голову и поднесла кулачок ко рту.
— Папа? — пробормотала она тоненьким сонным голоском. — Мама?
Похитившая нашу дочь тварь была действительно невелика и на вид легковесна, но закованное в броню тело было в когтях и шипах, и две гиббоньих руки также заканчивались смертоносными когтями. У твари была крошечная головка с чем-то отдаленно напоминающим лице.
Из многочисленных ран демона капала кровь, на обвислых губах пузырилась пена, но пока демон не видел нас, он все скалился в кретинской ухмылке.
А потом он увидел Свартальфа. И, завопив по-английски: «Хозяин, на помощь!», бросил Валерию и попытался спастись бегством. Свартальф преградил ему дорогу. Демон занес лапу. Кот увернулся. Тут демона и настигла Джинни, ногой припечатав гадину к полу. Я услышал хруст. Демон истошно завопил.
Я снова был на посту. Хозяин замка попытался незаметно проскользнуть у меня за спиной. Я вырвал неплохой кусок из его икры. Он и на вкус очень походил на человека. Ретировавшись, он скрылся во тьме, где мельтешили его приведенные в ужас сподвижники.
Перекрывая их вой, он завизжал:
— Я отомщу! Я пущу в ход секретное оружие! Пусть Дом будет разрушен! Наша гордость требует удовлетворения! Мое терпение истощилось!..
Я приготовился к новой битве, и она действительно едва не началась. Но князь Ада ухитрился усмирить свою ораву. Он переорал их. Джинни была права — он не мог и дальше нести бесполезные потери.
В моем волчьем мозгу мелькнула мысль:
«Хорошо, что он не знает, что сейчас они могут оказаться небесполезными, ибо Джинни уже не могла бы прийти ко мне на помощь…»
Она торопливо передала дочь Свартальфу. Девочка вцепилась в волосы Джинни, и, чтобы отвлечь ее, кот принялся танцевать, шутливо подскакивать, мурлыкать. Я услышал радостный смех. Смех, в котором звенел серебряный колокольчик и журчал теплый дождик, какой бывает только весной. И еще я услышал, как Джинни начала читать заклинание.
Заклинание нельзя было прерывать. Чтобы восстановить первоначальный контакт с Землей, Джинни нужно было около пяти минут. Потом она сможет передохнуть. И снова — время, необходимое на то, чтобы определить точную конфигурацию векторов и собрать требуемое количество паранормальной энергии, и затем — возвращение.
Завопил какой-то невидимый во тьме демон. Пущенный наугад камень попал в меня. Камень был брошен просто так, от злости. Я застыл в дверях. Успеем ли?
Воздух содрогнулся от грохота. Земля затряслась. Мелькали тени, и пронзительно выли демоны. Я слышал панический топот их ног. Они убегали. Страх ледяной рукой сжал мое горло. Самое трудное, что было в моей жизни, — это когда я заставил себя в тот раз остаться на посту.
Замок затрясся до самого основания. С зубчатых стен соскользнули сдвинувшиеся с места глыбы, грохнулись оземь, раскололись. В стенах здания прорезались щели. Оттуда выбивались языки пламени. Я задыхался в клубах дыма.
Потом дым рассеялся, и на смену ему пришел запах древнего праха.
— …In nomine Potestatis, fiat janua…[25] — торопливо читала за моей спиной заклинание Джинни.
Задевая головой небо, возле башни замка встал гигант. Он был выше, чем самый высокий шпиль твердыни, у стен которой лежала его могила. Он был черен, и в этой тьме померкли звезды Ада. Трясущейся ногой гигант ударил в стену замка.
Стена с грохотом обрушилась. Громадными столбами взвилась к небу пыль. Земля вздрогнула. С морщинистой кожи с шумом сыпался дождь песка, грязи и камней. Его тело поросло мертвенно-бледными фосфоресцирующими грибами и плесенью. Из глазных впадин выползали и падали вниз черви. Нечем было дышать — так силен был исходящий от него запах гниения. Разложение породило жар, и гигант был весь испещрен тлеющими огнями. Он был мертв, но тело его повиновалось воле демонов.
— …saeculi aeternitatis.[26]
Джинни ни разу не прервалась.
Она остановилась лишь тогда, когда это можно было сделать без опасения повредить колдовству. Вот какая у меня была Джинни! Но теперь она упала на колени рядом со мной.
— Любимый! — расплакалась она. — Ведь почти получилось!
Я нащупал свой фонарик. Гигант поворачивал голову из стороны в сторону, будто мог видеть. Изъеденное лицо замерло, уставившись прямо на нас.
Я сдвинул переключатель. Превращение. Я снова человек. Гигант поднял ногу. Те, кто управлял им, старались причинить замку как можно меньше разрушений. Медленно, осторожно гигант перенес ногу через стену.
Я привлек к себе мою девочку. Моя вторая девочка смеялась и шумно возилась с котом. Зачем причинять им лишние муки…
— У нас нет шансов?
— Н-не успеваем… первичное поле установлено, н-но телесный перенос невозможен, пока я не закончу. Я люблю тебя, люблю…
Я сжимал в руке меч Декатура. Его лезвие слабо поблескивало в испускаемом Рукой свете.
«Что ж, вот и конец нашей жизни, — подумал я. — Нам предстоит умереть здесь. Так не лучше ли встретить смерть, сражаясь? Может быть, хоть наши души сумеют выбраться отсюда?»
