Следующие несколько дней я медленно сползала в пучину безумия: не вставая со своего ложа, я отказывалась от еды, не ходила в зал и практически не шевелилась – мне вдруг страшно расхотелось жить. Однако день на четвертый моя депрессия закончилась самым неожиданным образом: ко мне в камеру подселили соседку. Вернее, соседа – маленького, чуть выше колена, щенка, судя по лапам и повадкам, способного вырасти в здоровенного бойцового пса… Не реагировать на его голодное рычание я не смогла и вскоре с умилением скармливала ему все, что приносили мне в келью… Щенок начал ощутимо толстеть, и мне пришлось заставлять его двигаться. Сначала по келье, а потом и по коридору. Маленький комок мышц рос не по дням, а по часам, ощутимо прибавляя в весе и становясь все независимее и злее. Игра с ним теперь занимала добрые две трети светового дня: клацанье зубов и злобное рычание неожиданно растопили лед в моей душе, и я начала снова строить планы побега… Правда, теперь в них появился новый участник – щенок по кличке Зубастик. Или, если официально и по-взрослому, Зуб. И хотя планы никак не желали превращаться в что-нибудь более-менее реальное, я начала тренироваться, чтобы быть в форме и суметь среагировать на любую представившуюся возможность…
Зубастик постепенно становился все более любопытен: пока я в поте лица работала мечами, он грыз ненавистную куклу, на которой я обычно отрабатывала связки для боя без оружия – что-то в ней ему безумно не нравилось, и гора обгрызенных им опилок становилась все выше и выше. Такой же нелюбовью пользовалась у него метла, которой слуги обычно подметали пол после тренировок: в среднем раз в два дня им приходилось приносить новую, так как сточенное до предела древко переламывалось при малейшем усилии… Еще одним раздражающим его фактором была моя охрана – видимо, чувствуя мое к ним отношение, он всячески выказывал им свое пренебрежение: то писал караульным на ноги, то с рычанием вгрызался им в икры, не защищенные броней, то тырил у них прислоненное к стене древковое оружие – по ночам некоторые из них сдуру пытались немного подремать, и грохот падающей алебарды приводил меня в отличное расположение духа…
А недели за полторы маленький непоседа в первый раз в своей жизни совершил героический поступок. Услышав, как чем-то раздраженный Хлорт повысил на меня голос, щенок без всякого предупреждения вцепился сидящему на кровати распорядителю куда-то во внутреннюю поверхность бедра, в опасной близости от гениталий, и, если бы не моя помощь, был бы заколот им на месте: взвывший от дикой боли мужчина сразу же схватился за кинжал… Давясь от хохота, я придержала занесенное оружие и, легонько почесав псенка за ушами, попросила его отпустить «невкусного и немытого» Хлорта, на что последний, кстати, здорово обиделся. Зубастик нехотя разжал челюсти и, гордо подняв куцый обрубок хвоста, царственно принял наградной кусочек мяса… С этих пор Хлорт предпочитал вызывать меня к себе, причем категорически запрещал брать с собой собаку.
Соседки по кельям, с черной завистью в глазах провожая взглядами нашу прогуливающуюся по коридорам пару, то и дело пытались завести с ним близкое знакомство, но определившийся с хозяйкой пес относился к ним приблизительно как к решетке, перегораживающей коридоры Палестры, то есть никак. Причем не только не позволял к себе прикасаться, но и игнорировал все попытки соблазнить себя куском чего-нибудь вкусного. И, естественно, скоро я так к нему привыкла, что начала шепотом делиться с ним всем, что меня беспокоило.
Внимательно слушающий меня обалдуй в самые душещипательные моменты лизал меня в щеку, отчего я, как полная дура, начинала плакать, или, тихонько сопя, тыкался мокрым и холодным носом мне под мышку, заставляя меня хихикать: щекотки я боялась с детства, чем, помнится, частенько пользовался мой непутевый Ольгерд…
Месяц пролетел как один день, и как-то утром я поняла, что до последнего моего Превозношения остался один-единственный день! И что завтра я либо умру на песке арены, либо пополню ряды Дщерей нашего Светоча, чтоб его заживо черви сожрали…
Глядя, как самозабвенно грызущий древко где-то украденного копья Зуб радостно косится на меня, пытающуюся продрать глаза, я вдруг поняла, что проиграть бой, а значит умереть и оставить его сиротой, я просто не смогу. А значит, не смогу и принять смерть по дороге к Ложу! На миг представив себе прикосновение потных ручонок Императора, которого не раз видела с арены, я передернулась от омерзения – этот вариант продолжения жизни меня тоже не привлекал… Взвыв от бессилия, я завернулась в одеяло с головой и зарыдала… Мокрый нос паршивца мгновенно оказался внутри моего непрочного убежища и, нащупав мое лицо, он вдруг смешно фыркнул прямо мне в ухо… Пришлось отвлечься от своих переживаний и почесать его за ухом… Потом потеребить толстое, мохнатое пузо, потом немного подергать его за загривок, отдергивая руку от клацающих зубов, потом сползти с кровати и продолжить нешуточное сражение на полу…
А вечером, вернувшись после общения с Хлортом в келью, я вдруг обнаружила, что щенок исчез! Я озверела сразу: стражник, с каменным лицом игнорирующий мой вопрос, в мгновение ока оказался сбитым с ног и с топорищем во рту; рванувшиеся на помощь товарищу воины разлетались в стороны, как щепки – дотянуться до меня в узком коридоре более чем вдвоем было невозможно, а учитывая овладевшее мной бешенство, опасно для жизни… Если бы не своевременное появление распорядителя, я бы положила их всех: топор, отобранный у одного из первых бросившихся на меня воинов, уже успел обагриться кровью, а пара недоумков – расстаться с конечностями… Крик «Остановись!» раздался весьма своевременно: раздробив коленную чашечку очередного стражника ногой, я как раз пыталась зацепить лезвием топора шею следующего…
– Твой щенок у меня! – заорал распорядитель, видя, что останавливаться я не собираюсь. – Ты получишь его завтра, после боя! Так повелел Император!
– Врешь, скотина! – рванулась ему навстречу я, отмахнувшись от алебарды никак не желающего остановиться воина. – Какое ему дело до моего пса?
– Этот пес – его подарок! – испуганно прячась за спины перекрывших коридор воинов, заторопился объяснить Хлорт. – Ему нравится, как ты сражаешься! А за последние четыре года ни одна воительница не стала Дщерью – гибли, как тараканы… И он решил поддержать тебя морально!
– Император? Меня? – опешила я.
– Да, именно так! – обрадованно подтвердил слегка расслабившийся Хлорт. – Он хочет, чтобы ты показала завтра все, на что способна! Кроме всего прочего, завтра на Превозношении будут присутствовать властители покорившихся государств, между прочим, приглашенные в столицу из-за тебя, девочка!
