«А Трим?!»
«Трим — умирающий мозг. А я стану зрелым и полным сил легисом-телепатом. Он не справится со мной».
— Надеюсь, — вслух вздохнула Даяна.
«Мое обещание сбережет тебя не хуже любого убежища, мама. Главное — сейчас дать тебе возможность скрываться как можно дольше. Пока меня увозят, пока я расту и набираюсь сил».
«Знаешь, что я заметила, сынок, — с невыразимой печалью составила мысленное послание Даяна. — Со времени первого нашего контакта на Песочнице ни один наш план не удалось воплотить. Я не нашла убежища в храме Матерей, за мной прилетел корабль легисов. Говид Кырбал дал нам восемнадцать дней на безопасное бегство, но вмешался случай в лице Цыгхана Рау. Вейзанки обещали нам помощь, но сами попали в плен к пиратам… Что будет дальше? Предчувствие говорит мне — все наши планы и на этот раз претерпят изменения».
Легис ничего не ответил своей матери. Он всегда поступал так, когда признавал ее правоту.
«Время покажет, сынок», — сама ответила Даяна и обратилась к ученому, с интересом наблюдавшему за отголосками внутреннего диалога, отпечатывавшимися на лице своей гостьи:
— Мы согласны, профессор. Посылайте сообщение своим друзьям.
Леди тяжело встала, пошла к выходу из комнаты, но вдруг оглянулась и, пристально вглядываясь в ученого, задала вопрос, изводивший ее уже много недель:
— Профессор, почему появление моего сына так опасно для равновесия Вселенной? Он один, он не имеет поддержки армии легералов. Какую угрозу может нести один, пусть даже очень сильный человек?! Легис…
Нергунт-о-Лавит долго смотрел на Даяну. Леди показалось, что ответ на ее вопрос лежит в области предположений и вероятностей, а в этой области не бывает однозначных ответов. Долгие речи уже утомили старого ученого. Гарх не умел и не мог объяснять некоторые вещи на простейшем, вербальном уровне. Интеллект и подготовка Даяны казались ему ничтожно малыми для разговоров о проблемах Вселенной.
— Все так запутанно и сложно, — сказала Даяна и повернулась к выходу.
— Постойте, леди Геспард! — остановил ее профессор. — Я могу сказать вам только о том, как эту проблему понимаю я. Но я могу ошибаться.
Даяна остановилась и, опираясь спиной о стену, застыла в позе покорной слушательницы — руки безвольно повисли вдоль располневшего тела, голова давно потеряла горделивую посадку, — леди Геспард прекратила роптать на судьбу, она хотела только одного — ответа на свой вопрос. Последний и главный.
— Мир вокруг нас — это числа, Даяна. Все заключено и попадает в некие математические формулы. Ваше дыхание, мои слова, сила ветра и удобство стула — все поддается исчислению. Вам трудно это принять, так что просто слушайте и верьте. — Даяна кивнула, и профессор продолжил: — И вот представьте, что в мире, где все подчинено логике и цифрам, появляется личность с неординарными способностями. Его знание абсолютно, он умеет взглянуть на мир с точки зрения цифр и может вычислить вероятное развитие того или иного политического строя, может просчитать историческую вероятность того или иного события… И вот — ему понадобилось что-то изменить. Как вы думаете, что он предпримет?
— Не знаю, — тихо сказала Даяна.
— Он найдет в формулах слабое место и точечно — ударит. Ментально, стремительно и практически невидимо для простого смертного. Формула разрушена, она теряет смысл, и история поворачивает в другую сторону. Это страшно, Даяна. Страшна не отдельно взятая ментальная сила вашего ребенка, а сила, наложенная на абсолютное знание и способность к моментальному произведению нужных расчетов. Он будет — абсолютен, леди. Видение мирового устройства в полном объеме, данное легисам, и способность к ментальному давлению сделают из него…
Профессор запнулся, и Даяна подсказала:
— Монстра?
— Надеюсь, нет, миледи. Если он вырастет среди людей, проникнется их чувствами, поймет их мир, то противопоставить себя Человечеству ему будет тяжело. Легисы — искусственно оторванная ветвь цивилизации. Ваш сын получит шанс понять мир людей изнутри. И потому я заклинаю вас, Даяна, — позвольте вашему ребенку расти без ощущения враждебности ко всему, что его окружает. Сила, с рождения привыкшая противостоять, опасна. Что будет, если однажды ваш сын почувствует себя способным — изменить мир? Для себя, для своего удобства, для безопасности… Что будет? Война? Коллапс?
— Машина не отдаст Вселенную без боя…
— Да. Война титанов уничтожит много жизней. А ведь даже легералы ни в чем не провинились перед вашим сыном. Они всего лишь — служат. Порядку, высшим идеалам…
— Не все, — усмехнулась леди. — Среди служак есть препротивнейшие типы.
— Но за это не убивают, миледи, — грустно покачал головой профессор. — Наказывают, но не убивают. Не превращайте вашего сына в загнанного зверя, Даяна, зверь вырастает и дает сдачи.
— Я постараюсь, профессор Нергунт-о-Лавит, — твердо произнесла Даяна.
— Обещаете?
— Обещаю.
Через две недели профессора Нергунт-о-Лавита не стало. Верный каждому своему обещанию ученый гарх ушел в день, отведенный для смерти. Нергунт-о-Лавит остановил дыхание, и, кроме ученика, никто не присутствовал при его последних минутах.
Ночью этого же дня тело профессора кремировали, и на церемонию развеивания праха над океаном Фантары — так завещал великий ученый — слетелись его друзья и ученики со всех концов Вселенной.
Среди тех, кто прибыл отдать дань уважения гарху, была одна милая пожилая чета с планеты Урисума. Только Даяна знала, что господин и госпожа Ваниламмед — латентные телепаты, приехавшие забрать ее сына.
Профессор выполнил и это свое обещание. Он подготовил и лично проверил подземный бункер университетского полигона. Завез туда медицинское оборудование с факультета гинекологии, объяснив коллегам странную просьбу тем, что его ученику предстоит завершить работу над исследованием параметров мозговых волн у новорожденных младенцев. Якобы в городе, где много различных волновых шумов, эксперимент теряет чистоту.
Эта ложь нелегко далась старику гарху. Он свел общение с коллегами до минимума, общался только через коммуникаторы, и Даяне показалось, что только мысль о близкой кончине спасала его от самобичевания.
Нергунт-о-Лавит поселил леди в доме своих соседей-инженеров и попросил лишь об одном — не смущать разум его ученика. Не посвящать Ларинта в тайну легисов и не привлекать его участия к проблемам нерожденного телепата.
— Для Ларинта вы исчезнете на следующий день после моей смерти, — прощаясь, сказал Нергунт-о-Лавит. — Он ничем не сможет вам помочь, его влияния на Фантаре пока недостаточно для разрешения каких-либо проблем, Ларинт и так с мучительным трудом принял от меня ношу создателя ловушек… Так что оставьте его душу, Даяна, не смущайте…