Старшина судорожно стал ощупывать карманы, что-то ища. Алексей внимательно следил за ним.
— Где же? — нетерпеливо повторял Семен, шаря в карманах гимнастерки и штанов. — Я не могу найти!
— Что ты ищешь? — спросил Алексей.
— Письмо!
— Высоцкий! — воскликнул кто-то. Семен поднял голову. — Высоцкий!
— Я здесь! — отозвался старшина. В окоп спрыгнул солдат.
— Тебе письмо.
Семен вырвал из рук солдата треугольное письмо. Почтарь только усмехнулся и пошел дальше. Крепко сжав в руках тетрадный листок, Семен жадно вчитывался в аккуратные чернильные строки.
— Жив! — вдруг закричал он, чем изрядно напугал Алексея. — Жив Володька! Жив сынок!
Он снова принялся обнимать Калинина.
— Это слишком невероятно, чтобы быть правдой! — воскликнул Семен Владимирович.
— Это и есть истинная правда, — серьезно ответил Алексей. Семен посмотрел на него.
— Я не мог понять, что означал тот треугольник на крыше избы в деревне. И почему на нем вырезаны цветы. Ваня Ермолаев подсказал, что жизнедеятельность цветочных растений связана со временем суток. Тогда я этого не понял, но сейчас всё становится на свои места. Время! Ведь этот треугольник — солнечные часы. ЧАСЫ! — Калинин взволнованно перевел дух. — Семен, теперь ты понимаешь, что это была за река? Река Времени! Храм Воды — Храм Времени, священный и вечный. Свастика в круге — знак бесконечности и знак времени! Свастика в центре мироздания. Русло реки — это русло истории. Чернобог перегородил реку и тем самым повернул ход событий.
— В этом русле истории немцы захватили Москву? — произнес Семен.
— Верно. Но истинный ход событий тот, в котором мы сейчас находимся. Мы вернули реку в прежнее русло, где немцы проиграли битву за Москву, а командующий Жуков остался жив.
Семен опустился на земляное дно окопа.
— Не могу поверить, — отрешенно произнес он.
— Придется.
Калинин достал измятую тетрадь и раскрыл ее. На удивление, в ней сохранились все карандашные зарисовки, которые он сделал в деревне Потерянная.
— Но выше по течению я видел еще один завал! — продолжал он. — И я уверен, что соответствующий ему год есть одна тысяча двести двадцать четвертый.
Старшина изумленно посмотрел на Алексея.
— Да, — кивнул Алексей, — однажды ход истории уже был изменен. И если в этот раз Чернобог изменил исход битвы за Москву, то тогда это произошло с битвой на реке Калке! На фресках церкви ясно видно, что первоначально русские витязи разгромили монголотатар. Но затем монгольские ханы принесли жертвы Чернобогу. Много жертв. Они призвали его, чтобы повернуть ход истории. И он совершил это. Он захватил Храм, перегородил Реку Времени, изменив русло. И вот уже битва при Калке оканчивается плачевно для русских войск, монголотатары одерживают победу за победой, порабощают Русь, и после этого в течение трехсот лет длится монголотатарское иго. Ты понимаешь, в истинном ходе истории ничего этого не было! Мстислав Удалой с дружиной разгромил монголов, и завоевания Руси не произошло!
Он замолчал и поглядел в тетрадь.
— После того как Чернобог перегородил реку в тысяча двести двадцать четвертом году, после того, как русские войска потерпели поражение на Калке, некто призвал Мстислава Удалого с дружиной.
— И велел захватить высоту Черноскальная?
— Да. Чтобы вернуть ход истории в истинное русло. Восстановить порядок в Храме, как сказала девочка-смерть. Только витязи, в отличие от нас, не дошли до Реки Времени, и Русь на триста лет осталась в монголотатарском рабстве.
— Это новая рота, — говорил ординарец. — Там много молодых, еще зеленых солдат, но костяк составляют прожженные мужики.
Калинин, старшина и ординарец повернули на главную улицу небольшой деревни.
— Равняйся! — скомандовал сержант. — Смир-рно!
Рота была полностью укомплектована. Три взвода по тридцать человек. Настоящая рота.
— Посмотри, — произнес Семен, указывая на кого-то. Калинин повернул голову.
— Ваня, — прошептал он.
Он бросился к Ермолаеву и обнял его. Сзади подбежал улыбающийся старшина.
Ермолаев нерешительно кашлянул:
— Товарищ командир, извините… откуда вы знаете, как меня зовут?
Калинин посмотрел на лицо сибиряка. Может быть, это и хорошо, что он ничего не помнит? Может, и хорошо.
Он пошел вдоль строя, пожимая руки тем, кого узнавал.
Рогачев…
— На какой стадии изготовление короткоствольного пистолета-пулемета? — спросил он.
Глаза бородатого оружейника удивленно расширились. Калинин похлопал его по плечу и двинулся дальше.
— Коля! Приходько! — Он обнял солдата.
— Не припомню, где мы могли познакомиться, лейтенант, — ответил Николай.
— Это было давно… — ответил Алексей, радуясь, что вновь видит украинца. Ничего, что они всё забыли. Хотя это объяснение неправильное. В их жизни не происходили те события, которые случились в заколдованном лесу. Они отстояли Москву. Они никогда не отступали на рубежи Вологда — Кострома — Чебоксары.
Смерклый и Вирский стояли рядом. Сердце Калинина похолодело. Он прошел мимо, даже не задержав взгляда. Сзади Алексея догнал Высоцкий.
— Я прослежу, чтобы Приходько больше не доставал Фрола, — сказал он.
— Сделай, пожалуйста, — ответил Алексей. — Надеюсь, в нем не вырастет такая же ненависть, как тогда.
В конце строя стоял Зайнулов. Калинин не смог удержаться, чтобы не обнять и его, а Семен, выпятив вперед нижнюю челюсть, сильно тряс руку политрука.
— Мы разве знакомы? — вежливо спросил Зайнулов.
— Нет, Михаил Ахметович! — честно ответил Калинин. — Но я много слышал о вас!
Перед выдвижением на Волоколамск у роты выдался свободный вечер. Старушки, хозяйничавшие в деревне, любезно предложили солдатам переночевать в избах.
Калинин шел по улице, радостно слушая речь солдат, доносившуюся отовсюду. Речь живых солдат. Он курил папироску. Запах дыма стал привычен, но уже не казался таким волшебным, как на дереве в заколдованном лесу, когда Алексей в первый раз пробовал курить. Ощущение, что он перенесся в родной дом, не приходило. От этого было немного грустно.
А может, он просто скучал по заколдованному лесу?
— Алексей, оставь покурить! — раздалось позади. Калинин обернулся.
— Конечно, — ответил он, улыбнувшись старшине — Держи.
Высоцкий усмехнулся, взял папироску. Они вошли в избу, в которой уже находились политрук и Ермолаев. Сняли шинели и повесили их у входа.
— Как раз к чаю, — сказал Зайнулов. — Заходите.
Калинин пригладил волосы, поправил гимнастерку и вошел в избу вслед за старшиной. Ермолаев и политрук сидели за столом, грея ладони о жестяные кружки с горячим чаем. Алексей уже собирался опуститься на стул, когда заметил в красном углу избы маленькую икону. Он подошел к ней.
