Но ты ещё попросил сверху нашить малый гамбез. Да и эти вставки… — Он повернул поддоспешник. — Вот этот широкая в две моих ладони вставка из бычьей кожи толщиной с мой палец, идущая от шеи до самой задницы, зачем? Нет, я понимаю, что это дополнительная защита спины, но не перебор? И где ты такое вообще видел? Так не делают ни здесь, ни там, откуда я родом.
— Пятнадцать килограмм в сборе. — Уточнил я.
— Да моя тройная кольчуга весит столько же! — Удивился шериф.
— Твоя кольчуга и стоит пятьдесят золотых. — Усмехнулся я в ответ. — А эта поделка обошлась мне в десяток серебра.
— Если дело только в деньгах… — Намекнул Эндер.
— Не хочу быть должным.
— Я могу тебе продать кольчугу из городского арсенала, якобы списанную. — Предложил шериф и тут же достал то, о чём говорил.
— Сталь? — Удивился я не на шутку. — Двухслойное плетение, рукава закрывают плечи. Списанная? Да она выглядит как новая!
— Она мне по штату от города полагалась, это броня шерифа. — Пояснил наставник. — Но моя личная лучше, а эта пылится в шкафу уже семь лет без дела.
— Твоя лучше — соглашаюсь я. — Но и эта стоит десяток полновесных золотых монет.
— По бумагам она проходит за один. — Подмигнул Эндер.
— Всё равно дорого. — Даже продав весь горный хрусталь и выиграв споры с Лао Фанем, золотой — это все деньги, которые у меня есть на данный момент. — Мне ещё за корабль платить и на что-то жить на континенте.
— Отдам за двадцать серебра. — Стукнув ладонью по столу, рыкнул недовольно шериф.
— Двадцать серебра, плюс ещё десяток отдать кузнецу за подгонку. — Качаю головой. — Эндер, я всё равно не потяну.
— Хорошо. — Кинув кольчугу на спинку стула, он сел за стол и налил себе пива. — Ты гордый, я вижу. Но! Провожая своего ученика после окончания обучения, наставник дарит ему подарок. Это традиция. Эта кольчуга и будет подарком наставника!
— А я закончил обучение? — Невинно спросил я.
— Не нарывайся! Или обидеть меня хочешь?
— Хорошо, я принимаю твой подарок. — Встаю с места и глубоко кланяюсь. — Спасибо, наставник.
— То-то же! — Довольно оскалился шериф. — Не хватает, чтобы ты помер до того, как достигнешь бронзы, и не занёс меня в качестве своего учителя на свою Страницу в Книге Цеха! — Сказав это, Эндер довольно рассмеялся.
— Постараюсь, это и в моих интересах не умереть так рано. — Подмигиваю ему поверх пивной кружки.
— Да, и твою стёганку теперь можно облегчить.
— Не стоит. — Возражаю ему. — Мне и так будет нормально.
— Уверен? — Переспрашивает шериф.
— Уверен. Моё основное оружие — копьё, а не меч, мне важнее работа ног, чем гибкость тела.
— Копьё. — Он задумался. — Но всё равно лишний вес — это быстрая усталость, а усталость это…
— Усталость? — Прерываю я его. — Ты сейчас точно обо мне говоришь?
— О! И верно! — Хлопнул он себя по лбу. — У тебя же выносливость туру на зависть!
Как не удивительно мне было в своё время узнать, но по словам Ронина, который увлекался историей оружия и доспехов более двух десятков лет, на всём протяжении времён вес защитного вооружения воинов почти не менялся. Как таскал на своих плечах афинский гоплит примерно тридцать килограмм веса, так столько же носили римские легионеры, а за ними средневековые ландскнехты, и еще позже суворовские богатыри. И даже современный солдат двадцать первого века таскает на себе всё те же три десятка килограмм. Исключением из этого правила является полный турнирный рыцарский доспех, но он предназначался только для использования в конном бою и, следовательно, не подпадает под правило “тридцати килограмм”. Так что и мой комплект из двойной стёганки плюс кольчуга вписывался в этот диапазон, даже без учёта “Укреплённого тела”.
— И, кстати, по поводу твоего “дожить до бронзы”. — Долго я думал, но всё же рискнул затронуть эту тему. — Ты, как шериф, знаешь Ун как свои пять пальцев и, наверное, также хорошо знаком с соседними островами.
— Верно. — Откинувшись на спинку кресла, с ноткой самодовольства подтвердил Эндер.
— Может ты знаешь, где находятся заброшенные алтари?
— Заброшенные алтари? — Переспросил меня шериф, при этом мгновенно протрезвев.
— Ну… — Я скосил глаза на окно и кивнул в сторону плывущей по небу Ночной Сестры.
— Рэйвен… — Сурово произнес шериф.
— Да брось! — Отмахнулся я. — Я же не про алтарь Обеорна тебя спросил.
Обеорн — один из пятёрки Высших богов Айна, стоящий всего на одну ступень ниже Эйрата. Господин ночи и Тьмы. Повелитель ужаса, монстров и чудовищ. Темнейший, даже чернейший из богов местного пантеона. Муж Сегуны и покровитель сидов. Считается, что именно его предательство привело к Первому Вторжению. Вот алтари Обеорна жрецы уничтожали, невзирая ни на какие последствия, даже жертвуя при этом собой. Места поклонения Тьме остались только в скрытых лесах сидов или в практически недоступных человеку областях.
— В любом городе, думаю, даже в твоём спокойном Унудо, есть те, кто поклоняется Ночной Сестре. — Продолжил я говорить как можно более спокойным тоном.
— В Унудо нет гильдии воров и тем более гильдии убийц! — Резко возразил мне шериф.
— Ты понял, о чём я. — Настаиваю на своем. — Молитва Сегуне — невеликий грех, тебе это любой жрец пантеона скажет!
— То, что мне жрецы скажут, я и так знаю! — Осадил меня Эндер. — Вопрос, зачем тебе алтарь Тени? — И едва он это сказал, как тут же обернулся к моему новому копью. — Вот оно как…. Тёмный обсидиан. — Резко развернувшись ко мне, шериф ударил кулаком по столу. — Ты! Ты посмел умолчать своему наставнику!
— Виноват. — Сползаю со стула и встаю на колени, кланяясь в пол так, что мой лоб касается холодного камня.
— Виноват?! Ты умолчал о своих талантах наставнику! — Вот же догадливый, но его гнев мне понятен, и я продолжаю сохранять позу полного раскаяния. — Сколько? — Рявкнул он.
— Три звезды в Тени и столько же в Тьме. — Я сам прокололся и начал этот разговор, врать сейчас не выход.
— Рэйвен. — Внезапно уже спокойным голосом произнёс шериф. — Я что похож на ханжу? Или ты видишь на моей груди знак Антареса?
Антарес, брат Обеорна, божество дня и Света, муж Дайрин, также входит в пятёрку Высших богов Айна.
— Нет. — Не поднимая взгляда, отвечаю я.
— Встань с пола. Сядь и налей мне пива. Меня взбесил не твой вопрос, а то, что ты мне соврал!
— Я не врал, я умолчал. — Поправляю его.
— Это тебя и спасло! Была бы прямая ложь, выгнал бы тебя прямо сейчас взашей.
— Я мало тебя знал тогда и не рискнул признаться в этих Талантах. — Честность сейчас — лучшая
