подключились две другие гарпии, отчего эльф «поплыл».
Меня упрашивать долго не надо.
Бросившись в атаку, едва не закончил свой славный путь эльфийского мясника прямо здесь.
Узкое мифриловое лезвие ударило по моей шее так быстро, что я едва успел заблокировать его «Пожирателем Душ».
Второй выпад я пропустил и заработал резанную рану правого бока — зачарованный меч с легкостью прошил чешуйчатую защиту драконьего доспеха.
У-у-у-у, сука!
Не давая эльфу опомниться, ударил его наотмашь рукой, ломая холеный прямой, как пути РЖД нос.
Эльф даже не пикнул, но попытался ударить меня в грудь.
Перехватив «Пожиратель Душ» в левую руку, я поднырнул под выпад, развернулся спиной к противнику, ударил его левым локтем в лицо, заблокировал клинком укол вторым оружием мне в селезенку, правой рукой схватил его за руку и, используя последнюю и свое плечо в соответствии с правилом рычага, сломал ему правую руку в локте.
Эльф заорал, выронив оружие.
Левой ногой я ударил его в правое колено, сломав ногу и поставив эльфа на колени лицом к творящемуся на дороге побоищу.
Его левая рука попыталась меня достать еще одним уколом, но я перехватил клинок, прижал его запястье ногой к земле и что есть силы вмазал по холеной роже правым кулаком.
Пирамидальные «косточки» с хрустом сломали челюсть эльфа, а рваное движение «Пожирателя Душ» привело к тому, что демонический клинок вскрыл его левое предплечье, рассекая поддоспешник и кость так же легко, как если бы это была водная гладь.
Всадив магическое оружие в левую ляжку эльфа, я схватил его за волосы, задрав голову и направляя ее вновь в сторону кровавого кошмара.
Корделия, высунув от усердия язык, хлопотала рядом с истекающим кровью Паладином, обливая его из каких-то флаконов.
Олегус в звериной форме придавил своей тушей одного из воинов-магов и наотмашь рвал его когтями.
Ликардия, пронзив клинками оплошавшего эльфа, ножкой толкнула его в сторону висящей на борту фургона Люции, из дыры в брюхе которой свисали кишки и текла кровь.
Высшая вампирша просто рухнула на едва живого длинноухого и впилась ему в шею.
Раздался хлопок крыльев и две гарпии — Милана и Марика — подтащили к Ликардии упирающегося скрытника.
Клинки Погибели с необычайной легкостью перерубили того в двух местах и Вестница Смерти обессиленно рухнула на колени, вырывая из своей селезенки вошедший со спины кинжал.
В тот же момент эльфийский скрытник выпал из «инвиза» с Миленой на плечах.
Гарпия с кличем, после которого ей бы начали аплодировать северо-американские индейцы, рывком ушла назад.
В горячке боя с отчетливым хрустом переломился позвоночник эльфийскогоскрытника, а в его горло впилась чуть более активная высшая вампирша.
Ликардия, отбросив в сторону кинжал, прислонилась к колесу фургона, закрыв глаза с блаженной улыбкой от той боли, которую она испытывала при появлении зеленоватого огня в своих ранах.
Вестница исцелялась.
На спине Олегуса появился еще один любитель «инвиза» с длинными ушами, но в тот же момент он взорвался кровавыми ошметками, а Корделия, не отрываясь от пичканья Фратера какими-то снадобьями, выплюнула влетевшее ей в рот ухо, повернувшись вновь к раненному Паладину.
Эллибероут парой размашистых ударов разделила на части двух эльфийских зомби.
Ее двуручник вошел в дорогу на добрый метр и драконесса обессиленно на него оперлась, упав на колени.
И… все.
Эти эльфы были последними.
Вокруг нас — ни единой души.
Мы убили их всех.
Каждого.
— Стоило это того, сукин ты сын? — прохрипел я в ухо эльфу, в котором уже не сомневался — это явно командир этого блядского отребья.
— Вы — чудовища, мы вас всех истребим! — взвизгнул он в конце своей пафосной фразы, получая еще один удар кулаком.
— Я же вас даже не трогал, бляди, — моя рука схватила его за шею и рывком я повернул его голову к себе. — Ваша сумасшедшая богиня решила возложить на меня ответственность за смерть вашей принцессы, к которой я не причастен! Вы охотитесь на меня, словно на зверя…
— Ты… и есть… зверь… Практик… чудовище! — прохрипел эльф, с глупой надменностью смотря мне в глаза.
— Смотри сюда, сука, — Я обернулся, чтобы найти глазами тело Лаурель, но с удивлением обнаружил, что вместе со своим пленником нахожусь уже рядом с телом лучницы. — Она — эта прекрасная рейнджер, была той самой эльфийкой, которая дала мне понять, что среди вашего народа не каждый второй мудак. Я почти что полюбил ее! А ты и твои длинноухие выблядки убили ее! Выжгли душу!
— Все… кто рядом… с тобой… сдохнут! — бледное лицо эльфа стало синеть, а мои пальцы практически сдавливали его гортань и позвонки.
— Вы сами развязали эту войну, ублюдки, — подвел черту я. — Надеюсь, твоя богиня смотрит сейчас и увидит, как я убью последнего из того отряда, который она прислала…
— Ты не посмеешь! — неожиданно сильным голосом произнес он. — Я — наследный принц Лесного Королевства! Я…
— … просто плоть в моих руках, — закончив за него фразу, я приложил руку к лицу эльфийского ублюдка и выжег его сознание и душу «Развополощением Теней». — А сейчас — так и вовсе дерьма кусок.
Отбросив в сторону бьющеюся в конвульсиях массу эльфийского мяса, я бережно поднял на руки бездыханное тело Лаурель и бережно положил его в фургон, который, сука, эту бойню пережил.
— Прости меня, девочка, — лоб сам собой уперся в холодный металл. — Я не смог…
Впервые с момента смерти родителей внутри появилось чувство потери кого-то по-настоящему дорогого для меня.
* Речь идет о песне Владимира Высоцкого «Их восемь, нас двое».
Раскат грома совпал со вспышкой особо сильной молнии, на мгновение осветившей полет земли с примитивной штыковой лопаты.
Почва раскисла из-за тех тонн воды, которые обрушивали на нас сверху темные небеса.
Однако ни я, ни Олегус, ни Фратер ни на миг не прекращали своей работы до тех пор, пока все не было закончено.
Три могилы, три небольших кургана земли, возвышающиеся под сенью могучего дуба, возвышающегося над всей остальной рощей на севере от стен замка Беркруд.
Место, в которое не войдет никто, чтобы осквернить останки павших соратников.
Эллибероут, пусть и не сказала ни слова возражения на мою просьбу, но все же наложила могущественную защитную печать на эту рощицу, одиноко выделяющуюся у подножия непроходимых скал, с трех сторон окружающих гористую долину, на которой возвышался сам замок.
Я видел, что драконессе нелегко давалось сильное колдовство, но и не мог допустить даже мысли о том, что кто-то или что-то надругается над останками
