class="p1">— Вы имеет в виду убийство? — Фигаро внимательно посмотрел на презиратора.
— Именно. Это сила крови, Кровавое Проклятие. Если Рич кого-то убил, то это даст лисе такую мощь, что нам всем не поздоровится. Если, конечно, мы попытаемся ее остановить.
— Нам придется, — Френн мрачно сплюнул на мраморные ступеньки крыльца.
— Вы имеете в виду приказ Их Величеств? — Логос хмыкнул. — Господин Френн, поймите меня правильно: Рич, конечно, нужен королевству, но если вопрос встанет так: или он или несколько тысяч мирных жителей этого города, то Ричем пожертвуют. Но до тех пор, пока есть возможность его спасти — любая возможность — мы должны ее использовать. Это ясно?
Френн хмуро кивнул. Старший инквизитор выглядел так, словно ему через минуту предстояло сожрать ведро зеленых лимонов вместе с кожурой и косточками. Он скривился, скорчил страшную рожу и, скрестив руки на груди, облокотился задом о низкие перила.
— Не нравится мне этот Рич, — заявил Френн. — Не нравится и все тут. Когда я проходил переаттестацию в столице, то слышал о нем множество историй — и ни одной хорошей. Я не люблю сплетни, но если хотя бы одна сотая из того, что мне рассказывали — правда, то Рича стоит скормить не этой красотке с хвостиками, а голодному Демону-Сублиматору.
— Это не нам с вами решать, — сухо заметил Логос. — Я не судья, а Вы не прокурор, и да будет так.
— А вот лиса считает, что вправе судить Рича, — заметил Фигаро.
— Что ж, — пожал плечами презиратор, — попробуем ее разубедить. Именно этим, Фигаро, Вы и займетесь. Поговорите с ней.
— Что?! — следователь едва не проглотил сигару.
— Что слышали. Поговорите с ней. Думаю, она пойдет на контакт без проблем. Узнайте, чем ей не угодил Рич и чего конкретно она от него хочет. Короче, займите ее. Если Па-Фу Вам заинтересуется, то она легко сможет немного подвинуть сроки Смертного Долга. Тогда у нас появится дополнительное время, а это как раз то, чего нам сейчас не хватает.
— С ума сойти, — выдохнул следователь. — То есть, Вы предлагаете мне войти в камеру к демону и рассказать ему тысячу и одну сказку?
— Точнее, выслушать ее сказку. Пусть она побудет для Вас Шахерезадой. И не надо все усложнять, Фигаро — она совершенно безопасна для Вас. Не делайте такую мину, будто я заставляю Вас лезть в клетку к голодному льву… Ну-с, господа, за дело!
Фигаро, как и любому другому, кто долгое время служил в армии, а затем в структурах, имеющих непосредственное отношение к государственной безопасности, не раз приходилось выполнять странные, а подчас и откровенно идиотские приказы. Служба — не дружба, видели, знаем.
Но заговаривать зубы Другой!
— Это уже слишком… — бормотал следователь себе под нос. — «Поговорите с ней»… Ха!
В камеру к Па-Фу, как оказалось, можно было попасть только через потолок. Вежливый инквизитор с серебряными нашивками, выдающими его принадлежность к Ударному Корпусу, провел следователя в маленькую комнатку с люком в полу, открыл сложный запор и опустил в открывшуюся дыру легкую металлическую лесенку. Фигаро поблагодарил, сглотнул слюну и полез вниз.
…Другая с нескрываемым любопытством уставилась на следователя ДДД, рассматривая Фигаро как некую заморскую диковинку. В определенном смысле так и было: «лиса» (следователь уже привык к используемому Логосом термину) была гостьей из такого далекого далека, что лежало намного дальше самых отдаленных звезд. «Наверно ей все здесь кажется необычным и интересным», подумал Фигаро. Ему стало любопытно: а на что похож мир, из которого явилось это создание? На рай? На ад? Вообще ни на что?
«И о чем с ней говорить?», — в панике думал следователь. «Ума не приложу. Вот же подлец, этот Логос… Взять бы его, да засунуть сюда на пару часов — пусть пообщаются».
Девушка улыбнулась и внезапно захихикала в кулачок. На щеках Другой выступил румянец; ярко-зеленые глаза выстрелили задорными искорками. У нее был замечательный смех — так мог бы смеяться ребенок, весело и непринужденно.
Фигаро растерялся. Он не так представлял себе этот момент: смущенный следователь и смеющееся существо с другого плана мироздания. Это совсем не было похоже на допрос.
— Наверно, это потому, что Вы меня не допрашиваете, — сказала вдруг Другая. — Потому и не допрос. Правильно?
Голос-музыка, голос-ручей. Его можно было бы слушать часами и это бы не приедалось, как патефонные пластинки или опера… Следователь заворожено кивнул.
— А что до Логоса, то зря Вы его так, — продолжала тем временем девушка. — Он хороший человек и никому не желает зла. Если бы он не был уверен, что я Вас не слопаю, то ни за что не послал сюда — полез бы сам.
— Угу… — выдавил, наконец, Фигаро. — А Вы что, читаете мои мысли?
— Не называйте меня «вы». Я знаю, что у вас так принято, и я стараюсь так и поступать, но когда про меня — это непривычно. Будто меня много.
— А как же…
— Меня зовут Ли. — Другая протянула следователю руку. — Просто Ли — коротко и легко запоминается.
Пару секунд Фигаро колебался, а затем, внутренне сжавшись, пожал маленькую узкую ладошку.
Ничего не произошло. Его не испарило на месте, не разорвало на части, и даже руки-ноги следователя остались на своих местах. Только мелькнула вдруг перед глазами давным-давно забытая картинка из детства: мать, зажигающая свечи на именинном пироге — всего пять свечей. И красивые пушистые сугробы за окном. Затем все пропало, и остался только призрачный вкус печеных яблок на губах — терпкий и честный вкус осени.
— Очень приятно, — он поклонился, поражаясь тому, насколько легко и непринужденно это у него получилось.
— И мне тоже очень приятно. — Она мило улыбнулась, слегка опустив взгляд. — Знаете, мне редко удается поговорить с людьми — я имею в виду, поговорить просто так. Обычно к нам обращаются те, кому кто-то сделал что-то плохое. Такие люди обычно плачут. А те, за кем мы идем, чтобы восстановить справедливость, только боятся и кричат. Ну и тоже плачут иногда.
— Ты… Ты их убиваешь?
— Убивать? — ее брови слегка приподнялись. — А, я поняла. Нет. Смерти нет. Есть только неотомщенная кровь, до которой Вселенной нет дела. И это очень грустно. Некому карать за зло. И некого карать
