Как ни натягивай арбалет, броню проклятых машин он не пробьет – это все знают.
Ручное орудие было куда тяжелее, и обслуживать его приходилось вдвоем, но Легда не роптал. Тем более что второй номер, увалень Роткиф, вообще не интересовался стрельбой, довольствуясь скромной ролью тягловой скотины. Легда беззастенчиво пользовался его бычьей силой, сверх меры нагружая снарядами и заставляя таскать два ранца с батареями вместо одного. Брат иногда высказывал недовольство эксплуатацией, но такие разговоры пока что удавалось прекращать при помощи туманных обещаний где-нибудь когда-нибудь угостить его каким-нибудь пивом.
За пиво этот беспризорник, росший среди портовых грузчиков на диковатом севере, мог простить даже поклонение Техно с человеческими жертвоприношениями.
Кстати, насчет Техно: как-то мутно все получается. Сперва бегали за этим древним, братьев теряли, очень мечтали поймать, а теперь вдруг он оказался лучшим другом церкви и его надо срочно вызволять из лап других древних. Такую армию собрали, не пожалели, и это в условиях, когда враги проникли в самое святое – Цитадель. Сейчас каждый воин на счету, порядок на своей земле надо наводить, а вместо этого они дальний поход затеяли.
Легда не был теологически подкованным, но хотелось простоты, а не каких-то непонятных сложностей.
Раньше все было куда проще: древние – главные враги человечества, их следует сжигать. А теперь поди разберись, кто есть кто и как с кем полагается поступать…
Великана Влада и его соратников он, правда, был готов считать родными братьями за одну лишь пушку. Стоящая вещь.
Еще при столкновении с запами на опушке Легда не удержался и испытал ее в деле. Вонючий дикарь получил снаряд в лицо. Голова не разлетелась, но вот лицо у него после этого стало выглядеть плохо. Даже хуже: вообще никак не выглядело.
Потому как почти полностью отсутствовало. Уши и прическа остались, да и та не вся.
Роткиф для смеха сунул ему руку в то место, где раньше был нос, и продемонстрировал кулак, высунувшийся из затылка. А потом долго ржал.
Что с него взять – тупой северянин.
Второй раз Легда пострелял перед переправой. Пока все выбивали искры из засевшей на другом берегу оранжевой машины, он затаился в зарослях и терпеливо ждал. Легда видел, что даже лючок над носом, о котором говорили, будто он легко пробивается, оказался несокрушимым. Бить вскользь по бортам глупо, к тому же они прикрыты неровностями рельефа – теккон засел в едва заметной ложбинке.
И Легда дождался своего. Машине надоело смотреть, как царапают ярко-оранжевую краску на ее морде, она заворочалась, приподнялась, начала посылать огненные шары по позициям остервенело отстреливавшихся расчетов. И в этом бедламе одинокий снаряд прилетел незамеченным, угодив туда, куда и должен был угодить: в едва заметный треугольник на левом боку теккона, чуть ближе к корме.
Все, что касалось нового оружия, Легда всегда выслушивал с великим интересом. Странная девица, которая носила мужскую одежду и двигалась, будто кошка, рассказывала о нем каждый вечер, и ни одного ее рассказа он не пропустил, в отличие от недалеких вояк, считавших, что слушать бабу – себя не уважать.
Теперь эти вояки, расстреляв боекомплекты о несокрушимый лоб машины, догорали в прибрежных кустах, а Легда, выждав момент, послал снаряд именно в то место, где броня точно не выдержит. Вроде бы это не просто треугольник, а особая дверца, через которую в машину заливают какую-то жижу для заправки ее огненного оружия. Да без разницы, что это, главное – оно пробивается.
Из пробоины вырвалась тонкая струйка пламени, машина дернулась, будто от удара исполинского кулака, завертелась, рванула было в лес, но Легда и прочие уцелевшие расчеты остановили этот порыв, проделав в заду теккона несколько не предусмотренных конструкцией отверстий. Все равно было куда стрелять – там нет сильных мест, чуть ли не бумагой прикрыто.
Машина потеряла подвижность, плюхнулась на брюхо, в бессильной ярости шевеля стволами орудий.
Какой-то совершенно не дружащий с головой молодой боец переправился вплавь, да еще и мину притащил. Установил ее под сдвоенной пушкой, отбежал, дождался взрыва и радостно начал орать, какой он, дескать, великий герой.
Блаженный… Мина теккона не убила, а убил Легда и остальные. Уже переправившись, стреляли почти в упор, пока пушки не перестали шевелиться.
Сильная тварь.
Легда крался по лесу, на все лады проклиная громко топавшего Роткифа. Напарника, небось, было слышно даже в том северном порту, где он рос среди куч мусора, дешевых шлюх и собачьего дерьма. Там бы и загнулся от ножа бродяг или петли вечно пьяного городского палача, не наткнись на него вербовщик ордена.
Плохо, что таких вот дуралеев никто не учит правильно ходить. Чтобы тихо, незаметно и ничего вокруг не пропускать.
Надо как-то намекнуть этим внезапно превратившимся в друзей древним, что пушку хорошо бы сделать чуток полегче, чтобы в одиночку можно было таскать.
В одиночку Легда превращался в бесшумного невидимку.
Справа торопливо заработали пушки, причем не ручные.
– Они там! – охнул Роткиф. – Машины!
– Не ори, у них тоже уши есть.
– Так я негромко.
– Тебя сейчас в Цитадели слышно было. Это не теккон стреляет.
– Теккон?
– Неужели Бог вообще тебе памяти не дал? Та оранжевая машина, которую мы на берегу прикончили, – это теккон. А сейчас стреляет что-то другое. Не он. Звук чуть отличается, разве сам не слышишь?
– Нет.
– Давай, влево поворачиваем и потом опять развернемся. Карту помнишь?
– Нет.
– Ну, извини, что спросил. Впереди должны быть какие-то длинные поляны, мы уже рядом. Посмотрим издали, что же там такое стреляет.
Лес и правда начал светлеть, хотя легче идти не стало, последние метры пришлось продираться через густой кустарник. За ним открылась поляна шириной шагов триста-четыреста. У жиденького леска на противоположной ее стороне тянулся вал из древних обломков, чуть затянутых дерном, перед ним в ряд выстроились четыре угловатые, с виду неповоротливые машины, наставившие в небеса длинные квадратные короба. Легда с первого взгляда заподозрил, что это оружие, хотя не имел понятия, каков принцип его действия.
С виду все машины были неповрежденными, но почему-то не шевелились.
– Чего это с ними? – опасливо спросил Роткиф.
– Ждут.
– Кого ждут?
– А нас ждут, когда высунемся. Сейчас мы им покажем… Давай снаряд.
Легда даже прицелиться не успел, как слева сверкнуло и раздались хорошо знакомые звуки быстро стреляющих древних пушек. Он вжался в землю, готовясь к тому, что и ему достанется, но ни один снаряд рядом не пролетел.
