Эпилог
Октябрь выдался хорошим для этого времени года. Дожди не слишком часто обрушивались на землю, и с небес частенько светило солнце. Пусть оно не грело, как летом, однако свет его подчеркивал разноцветье увядающей листвы, порождал на сердце светлую грусть и обязательную надежду на лучшее, которое непременно ждет где-то за горизонтом. Не важно, сейчас ли, скорой зимой или, может, грядущей весной. Да и какая разница когда? Главное, чтобы это лучшее все-таки наступило, не подвело, как подводило не раз и не два на памяти старшего поколения.
Может, жителям городов было не до спокойствия природы. Довлеет дневи злоба его, и обычным людям более насущными представлялись текущие проблемы, которых, по правде говоря, хватало. Привычный порядок рухнул, и уже не важно, хорош ли он был или плох. Важно, что вновь приходилось искать свое место в жизни, приспосабливаться, а то и вообще начинать жизнь с нуля, привыкая к новой постепенно складывающейся системе ценностей. Но так ведь всегда бывает на крутом повороте истории.
То – в городах. Собственно, госпиталь тоже находился в городе, если точнее, на его окраине, просто его пациенты были временно освобождены от общелюдских забот, деля свое время между многочисленными лечебными процедурами и, в соответствии с личным пристрастием каждого, чтением, незатейливыми играми вроде карт, легким флиртом с сестричками, беседами или отдыхом в поднадоевших палатах. Не бог весть какой богатый выбор, так и возможности многих находящихся здесь были временно ограничены полученными ранами, и потому жаловаться на судьбу было грех. Многим не дано было и этого в соответствии с решением капризной судьбы.
С другой стороны, когда еще появится свободное время? Когда стало легче и боли в голове перестали терзать Александра, а душевные раны немного зарубцевались и перестали мучить виной перед погибшими, бывший офицер даже ощутил состояние некоторой умиротворенности и покоя. Может, отчасти виной были лекарства, которыми его постоянно пичкали, может, сказалось напряжение последнего времени, начиная с несчастной поездки в Египет, однако мужчина получил возможность хоть немного отдохнуть, выспаться, почитать. Лишь жаль, госпитальная библиотека оказалась невелика и привлекших внимание книг оказалось очень немного. С классикой Карпов был знаком давно, детективы не читал вообще, и все внимание привлекли немногочисленные книги по истории да невесть как попавшие сюда фантастические романы. От многих Александр только плевался, многие читал, но нашлись и такие, которые доставили ему определенное удовольствие.
А что еще делать одинокому человеку, даже если зрение вдруг стало садиться? Контузия, сто раз либераса мать! Но альтернативой – лежать и без конца переживать гибель ребят. Надо жить. И за погибших тоже. Несколько раз сюда приезжал старый армейский товарищ и нынешний шеф Володя, жаловался, что дела фирмы идут еле-еле, однако одновременно был преисполнен определенного оптимизма и говорил, что им несомненно удастся выкарабкаться, как только восстановится нормальная хозяйственная жизнь.
Навестили и пара нынешних сослуживцев. Или – тоже бывших? Александр в любом случае находился в отставке по возрасту, и ни о каком возвращении в кадры речь идти не могла. Он сам прекрасно понимал это, и если вздохнул пару раз, так в память давно ушедшей молодости, когда не мыслил себя вне службы и непременно хотел стать если не генералом, то хотя бы полковником.
Так ведь и служба полковника строго отмерена, и вся разница, что сейчас Карпов бы считался военным пенсионером. В общем, что в лоб, что по лбу.
В чем он никому не признался бы, кроме самых близких друзей, так это в том страхе, который ощутил, когда попал на операционный стол. Сознание туманилось, плыло, не желало адекватно воспринимать окружающее, все-таки тяжелая контузия – не шутка, однако в него неожиданно вторгся голос одного из врачей. Наследник Гиппократа предлагал другому своему коллеге ампутировать раздробленную осколком кисть у лежащего на столе капитана, и когда Карпов понял, что речь идет о нем, ему поневоле стало дурно. Если такое можно сказать о человеке, без того балансирующем на грани болезненного беспамятства.
Однако обошлось. Доктора проявили чудеса мастерства, сумели собрать воедино перебитые косточки, и теперь левая рука Александра до сих пор пребывала в гипсе. Он не обольщался, подвижность пальцев полностью восстановиться не могла, однако лучше иметь сухую руку, чем самый накрученный протез.
А потом наступил неизбежный момент, когда пребывание в госпитале стало невыносимым. Головные боли почти прошли, смысла в процедурах Александр больше не видел, а гипс… Да снимут его в свой черед, и совсем не обязательно в ожидании лежать в палате. Ноги целы, правая рука – тоже. Себя обслужить с грехом пополам можно, так какая разница, где лежать: здесь или в своей квартирке? В квартире намного уютнее, просто потому, что там нет неизбежной для любого лечебного заведения ауры страдания. Да и вообще, хочется нормально погулять по улицам, сходить в лес, куда-нибудь на речку, вновь ощутить себя относительно здоровым человеком…
Одежду Володя привез, даже некоторую сумму денег, достаточную, чтобы добраться до родных мест. Осталось лишь убедить главврача. Дело трудное, однако вполне возможное.
Он как раз сидел на лавочке в крохотном госпитальном сквере, смотрел на золото и багрянец деревьев, курил и в очередной раз подбирал необходимые для убеждения эскулапа слова, когда внимание привлек въехавший во двор новенький «Мерседес». Появление на территории частных машин не приветствовалось правилами, и потому невольно подумалось о нагрянувшем сюда важном начальстве. Никакое начальство над Александром в данный момент было не властно, и любопытство носило праздный характер. Все равно же делать особо нечего, а главврач освободится только после обеда.
Машина скрылась за заслонявшими обзор кустами, потому, кто именно прибыл, бывший капитан видеть не мог. Ну и ладно. Все равно он не знал в лицо даже почти никого из правительства, а что уж говорить о знаменитых врачах, или кто еще мог посетить специфическое учреждение?
Не спеша выкурить еще одну сигарету, раз все равно вырвался из корпуса. Немного прохладно, но ведь бодрит. Только не хватает кое-кого рядом…
– Товарищ капитан!
Голос прозвучал настолько неожиданно, что занятый своими чувствами Александр в первый момент не понял, что обращаются к нему. Но уже во второй губы офицера тронула улыбка узнавания.
– Вольно, орелик!
И лишь тогда обернулся. Он не ошибся. Перед ним стоял сияющий Макс, несколько возмужавший, изменившийся в сравнении с первыми армейскими днями. Был он одет в штатское, однако рядом с бывшим командиром старательно пытался изобразить армейскую выправку.
