110. Испытание брони
Итак, неслышный кодированный зов прямо через бетон, и маленький, замерший в ожидании, робот делает чудо. И тогда большая, полуметровой толщины, створка начинает движение влево. Интересно, какая мощь запасена в тутошних аккумуляторах и сколько раз они смогут отжать и прижать створки до полной разрядки? Слава богу, «Пульсару» не требуется проводить такие эксперименты, нужно сделать это всего лишь единожды. Но каждый раз другая головная боль. Неясно, что там за полуметровым железом. И потому каждый раз Герман Минаков на всякий случай заслоняет собой работающую с аппаратурой радистку Кэт — Лизу Королеву. Неважно, что она тоже в сверхновом «панцире» — вдруг, пулеметная лента, выпущенная в упор, все-таки протаранит фуллерит? Да к тому же ее «ультразвуковые отмычки» снова извлечены из защитного контейнера; не дай бог их повредить. Ведь за каждыми воротами новая неизвестность. Чего доброго, там окажется затаившийся танк со 130-миллиметровым орудием или даже бронепоезд, ибо рельсы в тоннеле имеются. Кстати, на входе наличествовал локомотив-платформа, и если бы было очень надо, то его, наверное, получилось бы использовать. Однако экзоскелет способен разгоняться до двухсот тридцати, а вагон при гораздо меньших значениях сойдет с этих самых рельс. Лучше на своих двоих, усиленных электроактивными полимерами и металлом. Но главное, при каждом откупоривании сворки подставлять эти самые полимеры с фуллеренами под возможный встречный огонь, защищая Лизу и ее волшебный комп.
И оказывается, все не зря, ибо предчувствие — вещь реально существующая и работает, между прочим, без компьютерных костылей. Однажды из-за размещенных на средине туннеля ворот действительно ударили очереди. Тех, кто их выпустил, разумеется, тут же смели встречным огнем, но маленькое черное дело они сотворить успели.
Фуллерит — штука прочная, однако нельзя покрыть человека везде и всюду одинаково непробиваемым слоем. Потому иногда пули попадают в такие ахиллесовы точки. В данном случае, по пальцам бывшего десантника Русанова. Конечно, современное пластиковое протезирование способно на многое, но весь вопрос в том, что все это будет когда-нибудь после, а пока появился тяжело раненный, с коим требуется что-то делать. Но, правда, кое-какие процессы ухода за покалеченным автоматизированы. Помещенный на животе каждого комп помимо всего прочего еще и следит за здоровьем. Например, сейчас он перетягивает кисть без всякого внешнего жгута. И тут же впуливает в шею пострадавшему хороший укол обезболивающего. Так что потерявший четыре пальца Владислав, вполне способен передвигаться своим ходом. Правда, как стрелок он уже минусуется, но в случае чего, его вполне получится использовать на что-нибудь путное. Например, в качестве дополнительного самоходного щита для радистки Кэт. Человек в экзоскелете — очень многофункциональная машина.
Вначале он подумал, что его ударило током. Есть такой диапазон напряжения — эдакий гуманный шажок со стороны вселенских законов — который не притягивает жертву к себе, когда рука становится проводником до полного обугливания, а наоборот — отталкивает. Миша отлетел в сторону, его развернуло, создалось ощущение, будто бы ноги сплелись, перепутались между собой. Он ударился бедром, но боли не ощутил. Потом он увидел кровь. Нет, это было не любимое им электричество — пуля! У тех, взбирающихся снизу охотников за «языком» все-таки сдали нервы, а может, после их доклада вниз о том, что вытворяет жертва, оттуда поступила срочнейшая команда: «Огонь!»
«Господи, сколько кровищи», — отрешенно удивился Миша Гитуляр. Оценивать как бы со стороны получалось из-за того, что боль все еще задерживалась в пути, не успевала за событиями. — «Что у них там? Пули с анестезией?» — Предположение было смешным, но комедия не клеилась. Теперь у него не имелось даже минут, все вышли. Оставались секунды. «Ну что, выдрать еще парочку кабелей или все-таки застрелиться?» Но он никак не мог подняться, правая нога не слушалась. — «Кость они мне перебили, что ли?» Правой, все еще плохо подчиняющейся рукой он долго нащупывал «беретту». Она стала липкая, тоже в крови, к тому же такая же нечувствительная, как и нога. Плотно охватил пальцами. Предохранитель почему-то был уже снят. «Плохо, что нет индикатора: «сколько патронов?» Ладно, и так известно». Из-за сидячего положения, из-за бурой маскировочной сети, из-за небольшой распределительной коробки, которой он зазря подарил когда-то целую минуту, пытаясь вскрыть, он не видел нападающих. Они могли находиться совсем рядом. «Что для экзоскелетов бег в гору? Развлекуха!»
Он повернул «беретту» к себе и заглянул в ствол: «Черный, ничего не видать — упрощенная модель загробного мира. Врали все эти церковники, чтоб их…» Злиться, обижаться было бессмысленно — он никогда не был верующим. Он тронул спусковую скобу — нажать не смог. «Что же это я как девка? Ведь потом, когда иглы под ногти загонят, буду же жалеть». Однако все равно не получалось. «Стимул нужен, — подумал он зло. — Например, болевой». Он повел взглядом вокруг, разыскивая камень — чуть не засмеялся. Какой, к черту, камень, если в руке ствол? Тем не менее из-за скаредности, эдакой бессмысленной расчетливости, здоровую ногу было жаль. Он навелся, тщательнейше прицелился в правую. Нет, колено не подходило — было как-то боязно. Перенацелился выше. Совместил целик, мушку. Какой был в этом толк, если для такого трюка приходилось изгибать и руку и туловище, как червей? Проще приставить в упор.
Выстрел оказался подобен озаряющей мертвую округу молнии. Он сразу вспотел. Боль была адская. Показалось, а может, правда прочувствовалось, как пуля внедрилась в кожу, затаскивая за собой целый невод электрических волокон одежды, прошла насквозь, буравя мясо, переламывая кость — он вообще-то хотел ее обойти. Ощутил как эта же пуля, с несколько затупившимся от натуги рылом, бьется в фундамент антенного комплекса, и как оттуда обжигает ногу дробинками бетона.
Вот теперь думать на отвлеченные темы не получалось совсем. Но, через эту боль, охватившую теперь не только ногу, но всю нижнюю часть туловища — он стал эдаким гомункулусом навыворот — он помнил, что должен успеть произвести еще один выстрел. Туманящимися, слезливыми глазами он снова воззрился в мир. Оказалось, что подлая, претворяющаяся до сего момента бесчувственной, рука, давным-давно выронила пистолет и занимается абсолютно лишним делом — зажимает входное, девятимиллиметовое отверстие на бедре. Нет, этой правой скотине не стоило доверять. Всегда ранее остающейся за кадром левой он смахнул с глаз слезы и пелену. Нашел обиженно отползшую в сторону от стыда «беретту». Пришлось заниматься акробатикой, пытаясь ее достать. Теперь он оказался на животе. Идиотская поза для самоубийства! Но заниматься гимнастикой снова сил уже не оставалось. К тому же левая теперь была занята, правой он не доверял, и нечем было снова смахнуть с глаз пелену. И еще что-то чудовищно бухало в ушах. Но до ушей ли сейчас было?
