Толпа уже не улюлюкала. Странный воин, шедший через арену, приковал внимание, но в перешептывании зевак звучало уважение — как отражение аплодисментов проверенных рубак из свиты герцога Урвата. Толпа способна учиться.
И Даяна только сейчас смогла разогнуть сведенные судорогой напряжения пальцы: едва Зафс появился на ристалище, она сжала кулаки, совсем не замечая боли от впившихся в ладонь ногтей, держала их перед собой. Бешеный топот коней, азартные выкрики толпы, хлопки балдахина над головой — все слилось в единую кошмарную какофонию, и лишь одна мысль рефреном выскальзывала из этой кутерьмы: «Он уже мертв, он уже мертв, четыре дня…» Слова Шыгру застряли в голове колючим репейником и приносили муку гораздо большую, чем боль физическая. Видеть, как на твоего ребенка, кровь от крови, плоть от плоти, несется бронированное четырехногое чудовище, — мука мученическая! Даяна едва заставила себя не зажмуриться…
«Все кончилось, мама, — успокоительная, легкая как прохладное облако мысль сына проникла в ее взбудораженное сознание. — Не надо так переживать».
«Мне было страшно…»
«Не бойся. Мне в этом мире ничто не угрожает».
«Как ты самонадеян… Шыгру так просто не отступит».
«Шыгру? Он нас боится. Заметила, что он „экранировал“ от нас даже коня соперника?»
«Нет. Мозг простых зверей мне недоступен».
«Тогда прими на веру — коню противника на шею повесили обломок камня. Колдун обеспокоен тем, как я легко „договорился“ со Штормом, и постарался обезопасить коня поединщика от герцога… Кстати, как тебе понравился бой с точки зрения эстетики?»
«Ты шутишь?! В бою — эстетика?!»
«А как же. Поединок — это тоже искусство».
Не замечая гула возбужденной толпы, мать и сын переговаривались. Громкие выкрики, ядовитые порой комментарии не мешали им. Кот Кавалер, проводив Шторма до стойла, каким-то образом уже пробрался через переплетенный штакетник людских ног и, вспрыгнув Даяне на колени, присутствовал в обмене мыслей.
Со стороны могло показаться, что невозмутимая лесная ведьма одним кивком надменной головы поблагодарила брата и замерла в молчаливой неприступности. Поглаживая кота и слепо глядя на арену.
На самом деле голова Даяны гудела от разрозненных тревожных мыслей, которые не выразить словами, и только ментальное общение с сыном снимало это напряжение. Легис нежно, телепатически обнимал мать, он словно проводил мягкой рукой по взъерошенным мыслям и постепенно, ненавязчиво внушал ей душевный покой. «Все будет хорошо, все будет хорошо, родная…»
И то ли сила легиса, то ли успешно проведенный поединок немного успокоили Даяну. Кот Кавалер уютно гудел кошачьи рулады, она поглаживала густой теплый мех и, как бы оглохнув на время, почти погрузилась в дрему.
Резкий — Даяне показалось, что перед глазами бичом сверкнула молния, — звук трубы глашатая возвестил о начале второго поединка. Толпа взревела, и Даяна, окончательно очнувшись (все-таки от насланного оцепенения!), посмотрела на арену.
Ее сын, ее мальчик мечом салютовал трибунам.
Противник юноши уже исполнил тот же ритуал и молча наблюдал за юным дуэлянтом. Высокий хмурый воин, пожалуй, годился в отцы Зафсу Варнаа. Его меч был на треть длиннее, бугрящиеся мышцы рук почти не скрывали свисающие кожаные наплечники с шипастыми железными заклепками; нагрудник украшала кованая эмблема герцогства Урвата, короткие, тоже кожаные штаны посверкивали гладкими полосками металла, с которого соскользнет любой удар меча.
Все тело воина покрывали шрамы. Белесые и давно зарубцевавшиеся, недавние гладко-розовые, старые заштопанные и зажившие сами по себе. Противник легиса был опытным рубакой, прошедшим курс военной науки не на турнирных поединках, а в бою. Он убивал и много раз был сам на грани жизни, бесстрашный взгляд искушенного матерого вояки мог напугать, остановить любого зарвавшегося щелкопера одним движением ресниц.
Моргнуть, как вычеркнуть из жизни. Взглянуть, как опустить в могилу, как вынести смертельный приговор.
Полуприкрытый кожаным, с железными нашлепками жилетом, он крепко стоял на сильных, немного искривленных ногах и смотрелся едва ли не пугающе на фоне более легкого, хоть и высокого соперника. Дуэлянты явно выступали в разных весовых категориях.
И возрастных. И ратных.
Но это только видимость.
Бойцы ударили мечами о щиты и встали в стойку.
Толпа затихла, и только хлопки балдахинов нарушали застывшее в воздухе напряжение.
Воин герцога ударил первым. Не сильно, вползамаха, он проверял, как держит удар щит Зафса Варнаа. Юноша немного отклонился, повернул щит, и удар пришелся плашмя.
Выдержав первый выпад, Зафс под улюлюканье толпы затанцевал, запрыгал вокруг тяжеловесного противника, нанося редкие и неожиданные уколы. Он ускользал от длинного меча, то приседая, то отпрыгивая в сторону…
— Он не дерется! Трус! — раздалось с трибун. Неискушенному зрителю показалось, что бой идет как будто понарошку: Зафс злит противника, тот лишь отмахивается.
Но битва шла всерьез. Опытный воин проявлял удивительную для столь огромного тела ловкость и гонял юношу по арене, словно шкодливого царапучего кота. Ассоциацию с котом, скорее всего, вызывали раны-царапины, нанесенные вертлявым юнцом своему массивному сопернику. Их было уже немало, этих царапин, но серьезных неприятностей они не приносили. Так, жалкие издевки, не нанесут вреда и вряд ли станут украшением достойного вояки.
Шутейный поединок совсем не раздражал соперника легиса. Немного необычная выжидательная тактика юного противника заставляла воина держаться настороже, все реже и реже он шел вперед, не пытался ударом щита отбросить меч Зафса и тем самым обнажить свои живот и грудь. Удары бойца всегда встречали воздух, тело юноши, как заговоренное против каленой стали, опережало любые попытки достать его. Могучий воин пытался отрешиться, но мысль — «Ты бьешься с колдуном, ты бьешься с колдуном!» — все чаще и настойчивее втыкалась в мозг. «Колдун, колдун!» — звенели мечи. «Заговорен, заговорен!» — бряцали щиты. Они мешали сосредоточиться, дразнили, и воин никак не мог выключиться. Раз вспыхнув, эта мысль искрами разбежалась в разные стороны и заполнила собой сознание.
И Зафс, прекрасно понимая, что творится в душе соперника, щадил его. Как можно ранить человека, двигающегося словно сонная муха?! Для легиса его соперник как будто вращался в прозрачном глицерине. Тягуче медленный взмах меча, укол, выпад — все происходило так плавно, словно воздух превратился в желеобразную субстанцию и сковывал движения. Зафс давно мог бы обезвредить соперника, но конный поединок, закончившийся так быстро, уже чуть не настроил против него толпу. (Против него — значит против матери, сестры и брата.) Но тогда Зафс просто не мог поступить иначе — копье рыцаря могло ненароком задеть коня. Тонконогий легкий Шторм не вынес бы тяжелой бронированной попоны, и легису пришлось закончить поединок при первом же сближении одним ударом. Точнее — толчком.
