— А куда везут-то, а? Правду говорят, что это, — последнее слово она протянула хриплым шепотом, выпучив глаза, — только у нас, на севере?
Сжатые со всех боков спинами, локтями и вещами беженцы хмурились и отводили глаза. Тетка снова вздохнула и отвернулась к окну.
— А у меня в южных районах и нету никого… — она прислонилась лбом к стеклу и проводила глазами бегущую медленнее автобуса собачью семейку. — Вон, даже звери эвакуируются…
21.12 . Пятница 14 мая 2010 г., г. Санкт-Петербург, ул. Гатчинская.
Был еще один тревожный момент — Сережкин мобильник уже несколько часов отвечал короткими гудками. Так долго не разговаривают, это неправильно. В Интернете? А зачем по мобильному-то? Домашний же по-прежнему не отвечает…
Но сейчас Катерина, наконец, все сможет выяснить. Открылось одно очень интересное обстоятельство — оказалось, что еще неделю назад Сережка заходил к ней домой и, не застав, вручил маме ключ от своей квартиры. И ни словом не обмолвился, засранец!
Мама тоже хороша…
На всякий случай Катя несколько секунд подавила на кнопку звонка и только потом вставила ключ в замок.
Старушка слегка вздрогнула от хлопка соседской двери и оторвалась от глазка.
— От! Курица ужо со своим ключом шастает…
Из кухни донесся громкий стон и ворчание невестки.
— Мама! Верните ведро! Оно же пустое…
Катерина в сумерках прихожей прислонилась спиной к двери и прислушалась. Ей опять почудились незнакомые голоса. Соседи, наверное…
— Сережка! — осторожно крикнула она в вязкую тишину квартиры. — Ирина Владимировна! Есть кто дома?
Не дождавшись ответа, Катя сделала пару шагов и заглянула на кухню. Стол украшала большая миска с овощным салатом и пара высоких стаканов. Поднявшееся откуда-то из живота тревожное чувство повисло незримой стеной в той части коридора, что вела к комнатам. Проглотив подкативший к горлу комок, Катерина не решилась сразу пробить это препятствие и малодушно свернула на кухню.
— Э-эй…
Салат выглядел нетронутым, но было в нем что-то такое… несвежее, что ли. Девушка осторожно взяла из миски ложку и попробовала. Сметана на вкус оказалась чуть подкисшей. Решительно развернувшись, Катерина быстрым шагом прошла к комнате Сергея и замерла на пороге, чуть не споткнувшись о тело Ирины Владимировны.
18.00. Понедельник 9 мая 1988 г., г. Киев, плац Киевской Гарнизонной Военной Комендатуры, map #1836.
— Караул! Равняйсь! Для встречи дежурного по караулам — смирно!
Курсанты вытянулись в струнку и чуть наклонились вперед, выполнив команду строго по уставу. Выслушав доклад помощника, дежурный майор развернулся к напрягшемуся строю и, строго по сценарию, кровожадно сверкнул глазами.
— Первая шеренга-а-а… — он сделал значительную паузу, старательно выкатывая глаза, — девять шагов! Вторая шеренга — шесть шагов! Третья шеренга — три шага вперед! Шаго-о-ом… Арш!!!
От разлинованного асфальта плаца дружно отскочили к небу, согнав птиц с ветвей ближайших деревьев, девять раскатистых ударов десятков подкованных сапог.
— Начальники караулов — ко мне!
Двое взводных, пошедшие в караул со своими курсантами, отделились от строя и бегом бросились к дежурному. Для заступающих на дежурство караульных и разводящих это означало паузу. Небольшую. Совсем небольшую. Можно чуток расслабиться. Можно, но не рекомендуется. Для стоящего в середине первой шеренги второго разводящего первого караула младшего сержанта Андрея Бутченко этой паузы не существовало.
А существовала для него жуткая каша в голове, густо заваренная прошедшей ночью. Теперь он знал тех сержантов, что вчера притащили злополучную кассету. Это те, что сбежали с его поста сегодня вечером, через три часа от настоящего момента…
Сбежали? Сбегут?… Андрей в очередной раз потряс головой, в слабой надежде выбросить из мозга возникший конфликт времен.
А потом они угнали (угонят?) прикрепленный к караулу тягач…
— Первая шеренга, головные уборы — снять!
Дежурный с помощником и два начальника караула не торопясь двинулись за спинами застывших в первой шеренге курсантов, придирчиво осматривая стриженые затылки на «соответствие» уставу.
А потом будет… Война? Немцы? Андрей снова потряс головой, и каша в мозгах вязко булькнула.
— Капитан! Что у вас за шевеление в строю?!!
Взводный подскочил к Андрею и зашипел в ухо:
— Бутченко, ты что? Рехнулся?
Слова капитана пытались пробиться в мозг, но бессильно вязли где-то в районе барабанных перепонок.
— Вторая шеренга, головные уборы — снять! Документы, носовые платки, расчески и иголки с ниткой — к осмотру!
Кирпичная стена комендатуры по ту сторону плаца плыла перед глазами Андрея, и сквозь ее двухметровую толщу ему мерещились сторожевые вышки, связанные между собой сверкающей колючей проволокой.
Олеська… В темноте черепной коробки взлетела и повисла, отплевываясь ледяным огнем, осветительная ракета. Ноздри Андрея раздулись, втягивая тяжелый болотный смрад, и на предплечья навалилась тяжесть мертвого тела. Отгоняя видение посеченной осколками куртки и пропитанной оранжевой в свете ракеты кровью блузки, Андрей в очередной раз дернул подбородком.
— Караул, смирно!!!
Майор обогнул левый фланг первой шеренги и бегом бросился к неторопливо ступающему по плацу подполковнику. Пришедший небрежно махнул дежурному рукой и картинно поправил фуражку с высоченной тульей — летний вариант каракулевой шапки.
— Продолжайте, — сквозь зубы процедил подполковник Гнус.
Майор, споткнувшись на полпути, развернулся и бросился назад.
Неглубокая могилка в болотной грязи. Даже не могила — небольшая ложбинка, и — голыми руками — влажная земля сверху. И простреленная рация поверх. Штык к автомату — и вместо креста. Две пули, в печени и в легком. И сил осталось только выдернуть кольцо из запала последней гранаты…
— Обязанности разводящего…
Андрей вздрогнул от проникшего в сознание вопроса и сфокусировал взгляд на лице подполковника. Секунду молча рассматривал уродливые следы от ожога на левой щеке Гнуса.
— Мне повторить вопрос, младший сержант? — подполковник брезгливо дернул губой и приподнял бровь.
С правого фланга, почуяв неладное, рванулся взводный.
— Петро…
Гнус перевел удивленный взгляд на подбежавшего начальника караула.
— Твой подчиненный, капитан?
— Так точно, товарищ подполковник! — вытянулся взводный.
Проверяющий вновь перевел бесцветный взгляд на Андрея.
